Распространение ядерного оружия в Азии и последствия близкого ядерного конфликта для России

Последнее десятилетие стало концом монополии членов Совета Безопасности ООН на ядерное оружие (ЯО) и началом новой эпохи ядерного распространения. Остановить этот процесс не удалось, повернуть его вспять, видимо, также не удастся. Как представляется, традиционную научно-политическую дискуссию о проблеме нераспространения сегодня следует дополнить дискуссией о распространении ЯО и о том, какие угрозы для России создает появление ядерного оружия у ее соседей на Юге.

Через 10 лет к югу от российских границ, вероятно, могут находиться до 100-150 индийских ядерных боеголовок, 70-100 пакистанских, 200-300 израильских, 30-50 иранских. Нельзя исключить, что и Северная Корея все же не откажется от ядерной опции. Все эти страны будут обладать средствами доставки ЯО:

• Пакистан — ракетами средней дальности семейства «Хатф» и самолетами F-16;
• Индия — ракетами средней дальности «Агни», МБР «Сурья», авианосцами и возможно, БРПЛ;
• Иран — ракетами средней дальности семейства «Шехаб»;
• КНДР — ракетами средней дальности;
• Израиль — ракетами средней дальности «Иерихон», возможно — МБР на базе ракеты «Шавит», крылатыми ракетами на подводных лодках и самолетами разных типов.

В условиях ядерной дестабилизации Ближнего Востока ядерные амбиции могут появиться у Египта, Сирии, Алжира, Саудовской Аравии и Ливии, в Северо-Восточной Азии — при отсутствии прогресса в урегулировании проблемы ядерной программы КНДР — у Южной Кореи, Тайваня, Японии.

В ближайшие годы возрастет вероятность использования ЯО в межгосударственных и идеологических конфликтах на расширенном Ближнем Востоке, Южной Азии и Северо-Восточной Азии.

Основная опасность применения ЯО исходит из нескольких конфликтных ситуаций, где действуют несистемные по отношению к своему окружению режимы: государственно оформленные иранский, израильский, пакистанский, северокорейский и неоформленные пока государственно пассионарные исламские движения.

Основную угрозу для международной безопасности представляет не столько сам факт происходящего распространения ЯО, сколько реальная возможность его использования экстремистами в хаосе развала существующего политического режима (Пакистан, КНДР), или, при превышении «разумного уровня самообороны», гипертрофированно революционным иранским режимом, или Израилем при угрозе уничтожения еврейского государства.

ЯО или оружие с радиоактивным компонентом («грязная бомба»), диверсии на атомных объектах могут быть приведены в действие или произойти по одному из следующих двух сценариев.

В первом случае, более вероятном, ядерный акт будет носить негосударственный, «анонимный характер». Радиоактивное заражение или ядерная атака будут организованы идеологизированными силами, не имеющими рациональных военно-стратегических целей. Такими актами могут стать, например, «удары возмездия» рушащегося режима КНДР или действия исламистских пассионариев.

Второй сценарий носит государственный характер и имеет в своей основе эскалацию межгосударственного конфликта до уровня, когда одна из сторон применит ЯО. Особенность данного сценария состоит в том, что уровень перехода конфликта в ядерную фазу на Юге ниже, чем на Севере. На Севере уже более 40 лет в повестке дня не стоит вопрос выживания государств — такая проблема остро стоит перед Израилем, Ираном, Пакистаном и КНДР. Государства Юга (кроме Израиля, возможно) еще не выработали иммунитет против соблазна использовать ЯО как инструмент войны. Наконец, и внутренняя, и внешняя политика указанных государств сильно идеологизирована, что вносит элемент иррациональности в процесс принятие решений по вопросам национальной безопасности.

Международная ситуация в Азии и перспективы возникновения и эскалации межгосударственных конфликтов в ядерные будет во многом определяться появлением на политической арене новых региональных держав — малоуязвимых в военном отношении, крупных, экономически и демографически быстро растущих стран, претендующих на лидирующую роль в своих регионах и обладающих (или стремящихся обладать) ЯО. В настоящий момент на эту роль претендуют три страны: Иран, Пакистан и Индия.

Развитие ситуации вокруг Ирана

К 2020 население Ирана составит около 80 млн. человек, он будет обладать самыми многочисленными ВС на Среднем Востоке (за исключением, может быть, Пакистана), средствами доставки ЯО — баллистическими ракетами «Шихаб» и собственно ЯО (видимо, урановыми боеголовками.) Иран будет соперничать с Россией за распоряжение энергоресурсами Каспия и Средней Азии, находиться в напряженных отношениях с соседними арабскими странами, с Пакистаном и США и балансировать на грани войны с Израилем. Конфликт с применением ЯО может развиться по любой из указанных ниже линий.

Усилится противостояние иранской и арабской цивилизаций. Основным фактором, определяющим взаимоотношения Ирана и его арабских соседей, будут оставаться противоположные национальные интересы Ирана и арабских государств. Это противопоставление укрепляет иранское видение истории, согласно которому арабо-исламское завоевание Ирана в VII веке привело к трагической гибели выдающейся доисламской цивилизации Персии. Подобное отношение к арабам поддерживалось персидской литературой в течение веков, а военные конфликты последних десятилетий лишь укрепили его.

Другим фактором, усилившим антиарабские настроения в Иране, стало то, что многие арабские режимы считают Иран, единственную неарабскую страну региона, «периферией арабского мира». Неоднократные попытки арабских лидеров переименовать Персидский залив в «Арабский залив» только усиливали недоверие иранцев к арабским странам.

Все большее вовлечение «отдаленных» арабских государств в дела Персидского залива способствовало тому, что начиная с 1970-х годов Иран должен был учитывать в своей внешней политике не только фактор стран-соседей, но и весь арабский мир. Особенно ясно это стало во время ирано-иракской войны 1980-1988 гг. Тогда все арабские страны, за исключением Сирии и Ливии, встали на сторону Ирака и оказали Саддаму Хусейну финансовую и военную помощь. Участие «внешних» арабских режимов в конфликте, во-первых, сгладило неравенство Ирана и Ирака в территории, населении и военной мощи. Во-вторых, с этого момента отношения Ирана с соседними арабскими государствами стали существенно зависеть от общеарабских политических процессов.

Другой аспект ирано-арабских противоречий — отношения с Лигой арабских государств. Цель Лиги — укрепление арабского единства и в конечном счете создание объединения арабских государств наподобие Европейского Союза. Иран, не будучи арабской страной, из этих процессов исключается, и это не может его не беспокоить.

Не будут разрешены территориальные споры Ирана с соседями. Многие годы отношения между Ираном и соседними арабскими государствами залива осложняются территориальными спорами. С точки зрения Ирана уже в течение двух веков происходит культурное и территориальное «выталкивание» Ирана из зоны Персидского залива.

Один из давних территориальных споров — так называемый «Арабистан» («Хузистан» в персидской терминологии) — территория в устье реки Шатт-эль-Араб. До XXвека основную часть населения там составляли арабы, однако с началом разработки нефтяных месторождений туда переселилось много иранцев. До 1945 г. граница была открыта, и арабы из южной части Персидского залива свободно посещали эти территории. В 1950 г. Иран границу закрыл. В Иране считают, что до арабского завоевания эти земли принадлежали Персидской державе и являются иранскими. С точки зрения практически всех арабских государств «Арабистан» — такая же арабская территория как и Палестина, и так же незаконно удерживается иностранной державой. В течение 1970-х годов Ирак поддерживал разнообразные фронты освобождения Арабистана, а одной из причин ирано-иракской войны как раз и было освобождение «исконных» арабских территорий.

До 1971 г. Иран претендовал на остров Бахрейн. Под давлением Великобритании он снял свои претензии, но сумел воспрепятствовать присоединению Бахрейна к Объединенным Арабским Эмиратам. Территориальный спор как таковой на сегодняшний день исчерпан, хотя при определенных обстоятельствах Иран может потребовать усиления своего экономического и политического присутствия на острове.

Еще один территориальный спор между Ираном и соседями идет вокруг островов Абу-Мусса и Большой и Малый Тумб. Исходя из стратегических соображений в начале XX века Великобритания приказала шейху Шарджи взять под свой контроль о-ва Абу-Мусса и Большой Тумб. Иран не признавал этого решения вплоть до ухода англичан из Персидского залива, и в 1971 г. занял их с молчаливого согласия Великобритании. Вопрос не решен и сегодня: ОАЭ настаивает на возвращении островов под свою юрисдикцию, мотивируя свое требование тем, что там живут исключительно арабы.

Еще более обострятся религиозные противоречия в регионе Персидского залива. По Персидскому заливу проходят границы размежевания двух ветвей ислама: на севере залива преобладают шииты (в основном иранцы), а на юге — сунниты (в основном арабы). Следует принять во внимание несколько особенностей религиозной картины региона.

Во-первых, официальной религией в одной из мощнейших стран региона — Саудовской Аравии — является не просто суннизм, а ваххабизм, названный так по имени его основателя Мухаммеда ибн Абдаль Ваххаба. Ваххабизм — крайне догматичное течение, которое рассматривает шиитов (и арабов, и иранцев) не как заблудших мусульман, а как отступников. В свою очередь, правивший в Иране Аятолла Хомейни обвинял саудовцев в том, что они исповедуют не настоящий ислам, а «американский ислам», подчеркивая тем самым центральное противоречие между проамериканской внешней политикой Саудовской Аравии и ее претензией на религиозное лидерство в исламском мире.

Во-вторых, во многих государствах Персидского залива существуют достаточно большие шиитские меньшинства — до 40% в Кувейте, а в Ираке и Бахрейне шииты составляют большинство. Правящие же элиты во всех здешних государствах (так было и в Ираке до вторжения США) принадлежат к суннитам и подвергают шиитское население дискриминации. Шиитские общины испытывают существенные ограничения в экономической области, в доступе к образованию и политической деятельности. Возникающая напряженность в отношении шиитов выливается в недоверие к ним и в подозрения по поводу симпатий шиитов к Ирану.

Будут усиливаться разногласия по поводу нефтяной политики между Ираном и арабскими странами Персидского залива. Основным богатством и источником экономического развития всех стран субрегиона является нефть. Вместе с тем, среди разных стран ее запасы распределены неравномерно, особенно если сравнить соотношение запасов нефти в разных странах к численности их населения. Иран при населении в 65 млн. человек обладает запасами в 89,7 млрд. баррелей, Ирак при населении 22 млн. имеет 112 млрд. баррелей, Саудовская Аравия с населением 21 млн. человек владеет 261 млрд. баррелей. Нельзя сказать, что Иран беден нефтью, но в сравнении с Саудовской Аравией по показателю запасов нефти на душу населения позиции Ирана выглядят достаточно скромно, в 12 с лишним раз меньше. При нынешних темпах добычи Иран исчерпает свои запасы через два-три десятилетия. Осознание этого факта Ираном и арабскими государствами привело к возникновению различной ценовой политики на нефть и к противоречиям по вопросу об объемах добычи нефти. Уже с 1960-х годов Иран настаивал на сокращении добычи и на повышении мировых цен на нефть, чтобы обеспечить более высокий уровень инвестиций в экономику и снизить свою зависимость от экспорта нефти. Арабские государства, в свою очередь, предпочитали держать мировые цены на низком уровне.

Обострятся отношения с Ирана с Пакистаном. Учитывая развитие событий в регионе, Тегеран обратил большее внимание на отношение со своими соседями на Востоке. С одной стороны, он пытается компенсировать американское военное присутствие в Ираке и Афганистане улучшением отношений с Индией, с другой стороны — развивает связи с Китаем и Россией.

Исторически ирано-пакистанские отношения переживали взлеты и падения. До конца 1970-х гг. Иран и Пакистан поддерживали хорошие отношения, входили в один военный блок и выступали в «холодной войне» на стороне США. Это положение, однако, было нарушено антишахской революцией в Иране в 1979 г., когда на первый план в отношениях двух стран вышли противоречия.

Обе страны, и Иран, и Пакистан, являются исламскими, однако Иран является в основном шиитской страной, а Пакистан — суннитской. С приходом к власти в Пакистане генерала Зия-уль-Хака Пакистан сделал акцент на исламизации внутренней жизни и внешней политики страны. С точки зрения Ирана, однако, пакистанская политика отражала лишь специфическое суннитское видение проблем, и была неприемлема для шиитов. В Пакистане и прилегающих территориях рос суннитский экстремизм — обеспокоенный Иран стал в свою очередь экспортировать шиитский экстремизм, чтобы сбалансировать рост влияния суннизма в регионе. Обострившиеся взаимоотношения между соседями еще более ухудшились с началом войны в Афганистане. Иранский режим абсолютно не устраивала политика Зия-уль-Хака, который стал проводником американского военно-политического присутствия в Пакистане и Афганистане, но в той же степени Тегеран противился и военному присутствию СССР в Афганистане.

Иран вооружал и поддерживал шиитские партизанские отряды, воевавшие против СССР, и сохранил с ними связи и после вывода советских войск из Афганистана в 1989 г. Приход к власти в Афганистане суннитского Талибана еще более усилил подозрения Ирана по поводу растущего влияния Пакистана в регионе и обострил отношения между Ираном и Пакистаном.

Иран, Индия (и Россия) поддерживали во внутриафганском конфликте Северный альянс, что еще более укрепило Пакистан в его антииранской политике. В свою очередь, Иран был крайне возмущен тем, что Пакистан не предпринял никаких мер с тем, чтобы предотвратить убийство талибами группы иранских дипломатов в г. Мазари-Шарифе в 1998 г.

После свержения в Афганистане режима талибов и пересмотра Пакистаном своей проталибской политики, в ирано-пакистанских отношениях появились элементы сотрудничества (были проведены совместные военно-морские учения, две страны поддерживают проект газопровода из Ирана в Индию через территорию Пакистана), но элементы соперничества все же преобладают. Иран обвиняет Пакистан в американском военном присутствии в Афганистане и в Средней Азии, подозревает Пакистан в сотрудничестве с США, направленном против Ирана. Пакистан, в свою очередь, видит руку Ирана в постоянных беспорядках в провинции Белуджистан. Несмотря на отдельные элементы сотрудничества, Иран и Пакистан являются соперниками в течение десятилетий, и в этом контексте весьма трудно объяснить пакистано-иранское ядерное сотрудничество — имеется в виду передача главой пакистанского ядерного проекта Абдул Кадир Ханом технологии обогащения урана Ирану в 1980-90-х гг. Не исключено, что объяснения этому сотрудничеству следует искать самое простое: Иран был готов заплатить большие деньги за технологии обогащения, а пакистанские военные хотели заработать и «наказать» США за то, что те прекратили сотрудничество с Пакистаном после вывода советских войск из Афганистана.

США будут пытается противодействовать наметившемуся сближению Ирана со своими соседями, будут продолжать вооружать Пакистан. В Тегеране хорошо понимают, что при определенном развитии событий пакистанские F-16 могут быть использованы против него, и это еще сильнее подталкивает иранский режим к обладанию ЯО как гарантии против нападения.

До крайней степени обострятся отношения Ирана и Израиля. Антиизраильская линия является центральным элементом внешней политики Ирана: она является основой самоидентификации иранского теократического режима как революционного, является основой механизма внешнеполитического влияния Ирана в регионе (союзнические отношения с радикальными арабскими режимами, группы иранского влияния в Ливане и Палестине строятся именно на антиизраильской линии Ирана), придает Ирану определенный вес в исламском мире. Иран ставит задачу физического уничтожения Израиля, оправдывает нападения на израильских гражданских лиц, поддерживает одиозные арабские антиизраильские группировки. Израиль видит в Иране главную угрозу своей безопасности, а при появлении у Ирана ЯО — и своему существованию.

Ирано-израильское противостояние является самым вероятным источником ядерного конфликта на Ближнем Востоке. Израиль непременно пойдет на силовые меры с целью уничтожения ядерной программы Ирана, что само по себе может привести к крупномасштабному радиоактивному заражению региона. Если Израиль (самостоятельно или совместно с США) не смогут разрушить ядерную программу Ирана, рано или поздно Иран сам или через «сетевых посредников» вроде Хезболлы нанесет удар по Израилю. Израилю, вероятно, будет нанесен непоправимый ущерб, но Израиль сумеет нанести массированный удар возмездия, причем необязательно только по Ирану — удары в этом случае могут быть нанесены и по Ливану, и по Сирии. В обмен ядерными ударами может оказаться вовлечен и Пакистан, при определенных обстоятельствах — и Индия.

Не будут разрешены американо-иранские противоречия. В ближайшие годы США должны будут сделать выбор между признанием за Ираном статуса региональной ядерной державы и пересмотром своей политики в регионе Персидского залива, включая свои отношения с Израилем и Саудовской Аравией, и политикой додавливания режима Тегерана. Первый вариант несет в себе колоссальные издержки для американской внешней политики, второй — упирается в отсутствие единства по вопросу о ядерной программе Тегерана и региональном статусе этой страны среди активных игроков на этом поле — ЕС, России, КНР, Индии, Пакистана и Израиля. Если в ситуации не появятся какие-то новые факторы, то Соединенным Штатам в конечном итоге придется выбирать между постепенной сдачей своих позиций в Персидском заливе, ослаблением своего контроля над мировой энергетикой и сокращением своей экономической империи, причем угроза безопасности Израиля будут сохраняться и постепенно расти, и действиями по ограничению влияния Ирана — они могут выражаться в силовой ликвидации ядерной программы Ирана и/ или насильственной смене политического режима в Тегеране.

Иран продолжит сближение с КНР. Уже сегодня Пекин удовлетворяет 13,6% своих потребности в энергии за счет поставок из Ирана, и предполагает увеличить эту долю в результате новых договоренностей. Пекин и Тегеран подписали предварительное соглашение, оцениваемое с сумму от 70 до 100 млрд. долларов США, согласно которому КНР будет покупать иранские нефть и газ, а также примет участие в освоении Ядаваранского месторождения на границе с Ираком. Ранее КНР обязалась закупить в Иране в течение 25 лет сжиженный газ на сумму в 25 млрд. долларов. В обмен КНР поставляет в Иран промышленные товары. КНР является ценным для Ирана политическим партнером, так как является членом СБ ООН и эффективно противостоит антииранским резолюциям, инициируемым Вашингтоном.

Иран продолжит ограниченное сближение с Индией. Иран и Индия разделяют общий взгляд на проблемы политики в Средней Азии, и активно сотрудничают в энергетической сфере. В январе 2005 г. государственная индийская компания Indian Oil Corp заключила договор с иранской Petroparsо развитии гигантского газового месторождения Южный Парс. В то же время Индия сотрудничает с Ираном в обеспечении безопасности судоходства в Персидском заливе и расширяет иранский порт Чахбабар. Последнее сильно раздражает Пакистан, который также пытается превратить располагающийся по соседству свой порт Гвадар в региональный перевалочный пункт.

Иран и Индия в настоящий момент заняты осуществлением проекта строительства крупнейшего газопровода из Ирана в Индию через территорию Пакистана. Между Индией и Ираном существуют и некоторые военные связи — в марте 2003 г. двумя странами были проведены совместные военно-морские учения, Иран заинтересован в помощи Индии в обслуживании своего военно-морского и авиационного оборудования. В то же время основную массу военных закупок Иран делает в КНР.

Развитие ситуации вокруг Пакистана

К 2020 году Пакистан станет пятой по численности населения страной мира, он уже официально обладает ЯО, и «банкротство» Пакистана как государства по своему масштабу приведет к гораздо худшим последствиям, чем события в Афганистане и Ираке. Для предотвращения подобного развития событий необходимо убедить пакистанских военных оставить политику, укреплять государственные и экономические институты этой страны, перестраивать систему образования Пакистана. Основные усилия должны быть направлены на то, чтобы власти Пакистана разорвали отношения с многочисленными экстремистскими и террористическими организациями, которые оспаривают принцип светского государства. Пока подобные усилия предпринимают только США, да и то не очень энергично.

Пакистан может стать спусковым крючком ядерного конфликта либо в случае эскалации конвенциональной войны с Индией, либо в случае внутренней политической дестабилизации. При развитии событий по последнему сценарию доступ к ЯО могут получить экстремистские суннитские силы, которые попытаются использовать его против Индии или Ирана. С другой стороны, для предотвращения утери контроля над пакистанским ядерным арсеналом Индия (и Израиль) могут попытаться нанести превентивный удар, конвенциональный или ядерный. США в таком случае также могут попытаться овладеть пакистанским ЯО, используя свои базы в Средней Азии. В случае Пакистана ядерное оружие может быть применено как по воле государства  при очередном конфликте с Индией при угрозе тотального военного поражения, так и на «негосударственном» уровне — возможно свержение нынешнего военного режима Пакистана и попадание ЯО в руки экстремистов или передача ЯО экстремистам/ несанкционированное использование ЯО идеологизированными пакистанскими офицерами.

Сценарий эскалации конвенционального индо-пакистанского конфликта до уровня ядерного вполне вероятен. В пользу такого предположения говорят неразрешимые противоречия национальных интересов двух стран, а также направленность ядерных стратегий двух стран против друг друга.

Индия использует ядерное оружие для достижения нескольких целей: для получения статуса великой державы и членства в СБ ООН; как средство стратегического сдерживания Пакистана и КНР; как средство сдерживание влияния США в зоне Индийского океана и как средство обеспечения своей гегемонии в Южной Азии. Для этого ей необходимо: продолжать удерживать территории на индийско-пакистанской и индийско-китайской границе, которые сейчас ею контролируются; контролировать своих слабых соседей (Непал, Бангладеш, Шри-Ланка) и обеспечивать полное превосходство Индии на полуострове Индостан; усилить контроль за Индийским океаном.

Обладание Пакистаном ядерным оружием  призвано решать противоположные задачи: удержать Индию от войны против Пакистана; сбалансировать превосходство Индии в обычных вооружениях; повысить международный статус Пакистана и статус Пакистана в исламском мире. На международной арене Пакистан и Индия находятся в разных «весовых» категориях. В то же время пакистанское руководство полагало и полагает, что обладание ЯО позволит стране занять более видное место в мире. В отличие от Индии Пакистан не рвется в клуб великих держав, который в какой-то степени оформлен Советом Безопасности ООН. Амбиции Пакистана в основном ограничены исламским миром, где мусульманская страна, имеющая ЯО, автоматически становится важным его центром. Политический эффект такого рода осознавался пакистанскими политиками с самого начала, поэтому Бхутто, говоря о будущей пакистанской бомбе в 1970-х годах, не раз называл ее «исламской бомбой».

До сегодняшнего дня, несмотря на неоднократные обострения отношений между Индией и Пакистаном, ЯО в Южной Азии не применялось, но в какой-то степени все южноазиатские кризисы были «ядерными»: их вызывали угрозы либо создать ЯО, либо воспрепятствовать его созданию, либо применить его в будущем. ЯО могло быть использовано в Южной Азии уже как минимум три раза.

Первый ядерный кризис 1983-1984 гг.Тогда руководство Индии впервые рассмотрело возможность военного решения проблемы пакистанской ядерной программы. В начале 1980-х годов появлялось все больше свидетельств того, что Пакистан либо уже создал, либо близок к созданию ядерной бомбы. Индия приобрела новые самолеты «Ягуар», которые были способны нанести превентивный удар по пакистанским ядерным объектам. Есть свидетельства, что в тот момент Индия серьезно анализировала возможность нанесения превентивного удара по пакистанскому ядерному объекту в Кахуте. Параллельно с этим Индира Ганди рассматривала несколько вариантов дальнейших действий. В итоге правительство Индии отказалось от идеи превентивных ударов, частично из опасения ответных ударов по индийским ядерным лабораториям в Бомбее. Индийская промышленность в конце 80-х годов создала ракеты «Притхви» и «Агни», способные нести ЯО.

Учения «Брасстакс».В конце 1986 г. Индия начала военные учения под названием «Брасстакс», которые, хотя и не строились вокруг ядерного сценария, но все же учитывали подобный поворот событий. Группировка ВС Индии, дислоцированная для учения в Раджастане (пограничный с Пакистаном штат Индии), обладала достаточной мощью, чтобы ударом через провинцию Синд расчленить Пакистан пополам. Пакистан отреагировал, выдвинув свои войска на границу штата Пенджаб. Несколько аспектов данного кризиса имели прямое отношение к ЯО. Во-первых, учения показали, что Индия готова к превентивной войне и ударам с целью ликвидировать пакистанские ядерные объекты. Во-вторых, в результате возросшей мобильности ВС Индии продемонстрировали, что наличие у Пакистана ЯО, по всей вероятности, не сможет сбалансировать превосходство Индии в обычных вооружениях. В-третьих, кризис показал, что применение Пакистаном ЯО приведет к масштабному наступлению индийской армии, результатом чего станет расчленение Пакистана.

«Зарб-и-Момин», ядерный кризис 1990 г.Очередной ядерный кризис также начался с военных учений, на этот раз пакистанских, названных «Зарб-и-Момин». Параллельно с этими самыми масштабными в истории Пакистана учениями многократно усилилось партизанское движение в Кашмире. Индия обвинила Пакистан в поддержке террористов, перебросила в Кашмир подкрепления и пригрозила преследованием террористов на пакистанской территории и ударами по тренировочным лагерям повстанцев. Пакистан пригрозил в ответ применить ЯО. Обе стороны проявили сдержанность, чтобы не спровоцировать противника на военные действия. В мае 1990 г., заручившись сперва согласием Москвы, в Исламабад и позже в Дели прибыл заместитель помощника президента США по национальной безопасности Р.Гейтс. При встрече с руководством Пакистана Гейтс заявил, что американские штабисты, «проиграв» все возможные сценарии индо-пакистанского конфликта, пришли к выводу, что Пакистан оказывается проигравшим при любом развитии событий. Кроме того, сказал Гейтс, в случае войны Пакистану не следует рассчитывать на поддержку Вашингтона, и ему следует отказаться от поддержки террористов в Кашмире. В Дели Гейтс также призвал Индию к сдержанности, отметив, что, хотя Индия может победить Пакистан в войне, в долгосрочной перспективе ущерб для нее намного превзойдет размер краткосрочных приобретений.

Ядерные испытания 1998 г.В мае 1998 г. и Индия, и Пакистан провели серию ядерных испытаний и объявили себя ядерными державами. Индия взорвала пять ядерных боеприпасов. Пакистан ответил на это шестью ядерными взрывами — по одному на каждый из пяти индийских плюс один — в ответ на индийские ядерные испытания 1974 г.

Каргил. Весной 1999 г. около тысячи пакистанских военнослужащих из полувоенных пограничных формирований (Northern Light Infantry) пересекли линию контроля в местечке Каргил, разделяющую индийскую и пакистанскую зоны в Кашмире, и продвинулись на позиции, позволявшие им контролировать главную автодорогу, связывающую Кашмир с Ладакхом. В начале мая индийская армия обнаружила это вторжение, и 26 мая ВВС Индии нанесли бомбовые удары по окопавшимся пакистанским войскам, потеряв при этом от зенитного огня два самолета. Премьер-министр Индии Ваджпаи охарактеризовал ситуацию как предвоенную, после чего и Индия, и Пакистан привели свои вооруженные силы в полную готовность. Индийские ВМС подошли к побережью Пакистана, а в Каргиле завязались тяжелые бои. В июне премьер-министр Пакистана Н.Шариф пригрозил Индии использовать «последнее» оружие, что приведет к «непоправимому ущербу», в случае если индийские войска пересекут линию контроля. Эти слова стали самой открытой угрозой применения ЯО в индо-пакистанских отношениях.

Кризис 2001-2002 гг. 13 декабря 2001 г. пять боевиков, вооруженные автоматами и гранатами, напали на здание индийского парламента. Они использовали фальшивые пропуска и автомобиль, похожий на служебный. Индия обвинила в террористическом акте две радикальные организации, базирующиеся в Пакистане, премьер-министр Индии назвал этот теракт «предупреждением нации» и обвинил Пакистан в поддержке кашмирских экстремистов. К 25 декабря Индия сконцентрировала ударную группировку на границе и перевела на местные базы почти всю свою авиацию, обе стороны начали эвакуацию гражданского населения из приграничных районов и приступили к минированию приграничной зоны. Благодаря усилиям США по умиротворению 12 января 2002 г. президент Мушарраф выступил по телевидению с программной речью. Он заявил, что Пакистан устал от власти «Калашникова» и что сектанты манипулируют исламом — основой фундамента Пакистана. Президент объявил о запрещении радикальных «Джаиш-е-Мухаммад» и «Лакшар-е-Таиба» и о реформе системы религиозного и школьного образования, с тем чтобы исключить там влияние исламских радикалов. Вместе с тем он отказался выдать Индии 20 подозреваемых пакистанцев. Следует также отметить, что Мушарраф закрыл те экстремистские организации, которые ему самому мешали, но канал связи с другой мощной организацией «Хезб-иль-Муджахеддин» оставил в неприкосновенности.

Развитие ситуации вокруг КНДР

Неизвестно, сколько еще просуществует нынешний режим в КНДР — страна уже несколько лет испытывает голод и социально-экономическую деградацию. Последние года режим КНДР существует во многом за счет иностранной помощи. ЯО КНДР используется как инструмент для шантажа соседей с целью получения еще большей помощи продовольствием и энергоресурсами. Как долго КНДР будет существовать в такой ситуации, сказать невозможно, но очевидно, что страна может рухнуть в любой момент. Очень важно, сколлапсирует ли она вовнутрь, как СССР, или взорвется. В случае, если КНДР все же не откажется от ЯО, возможным представляется вариант его использования рушащимся режимом против Южной Кореи, Японии, американских ВС в регионе или против России в качестве «мести» за свою историческую неудачу.

Возможные последствия ядерных конфликтов на юге для России

Внешняя политика РФ и российское экспертное сообщество пока не склонны рассматривать перспективу ядерных войн у своих южных границ как вероятный вариант развития событий. Как представляется, пришло время признать подобную перспективу реальной и попытаться оценить  воздействие подобного развития событий на  перспективы развития РФ.

При возникновении ядерного конфликта на Ближнем Востоке с участием Ирана и Израиля можно ожидать следующих последствий:

1. Мировая энергетика, в том виде как она существует на сегодняшний день, рухнет. Судоходство в Персидском заливе и Суэцком канале окажется на какое-то время заблокировано, из-за радиоактивного заражения из района Персидского залива перестанет поступать нефть;
2. Россия окажется энергетическим монополистом по отношению к Западной Европе, а если к тому времени она сумеет отстроить альтернативную ОПЕК мировую нефтяную и газовую модель, то сможет контролировать и глобальную энергетику;
3. Новая монополия России будет немедленно оспорена, будет поставлен вопрос о международном контроле над глобальными энергетическими ресурсами, и России нужно будет быть готовой отстаивать свой суверенитет над Восточной Сибирью и Дальним Востоком;
4. НАТО введет свои войска на Кавказ и в каспийский регион с тем, чтобы обеспечить доступ Запада к нефтегазовым ресурсам;
5. Юг России может подвергнуться радиоактивному заражению. Прямой ядерный удар по российской территории со стороны Ирана маловероятен, но технически возможен. Его политическая вероятность будет зависеть от отношения между РФ и Ираном на тот момент;
6. Может подвергнуться радиоактивному заражению Южный Кавказ и частично — Северный Кавказ. Конфликт спровоцирует потоки беженцев на территорию России через Кавказ и частично — через Среднюю Азию (Туркменистан и Казахстан);
7. При нанесении ядерного удара по Израилю это государство, скорее всего, прекратит свое существование. Россия лишится одного из своих главных партнеров на Ближнем Востоке, а сам регион попадет под политический контроль суннитских фундаменталистов.

При возникновении ядерного конфликта между Индией и Пакистаном (или при ударе по пакистанским ядерным объектам):

1. Персидский залив и Аравийское море подвергнутся радиоактивному заражению, что приведет к кратковременному энергетическому кризису, но мировая энергетика устоит;
2. Южная Азия станет генератором миллионных потоков беженцев и эпидемий, часть из которых устремится через Афганистан на Север, в Среднюю Азию и Россию;
3. Государства Средней Азии под таким демографическим грузом могут сколлапсировать;
4. ЕС закроет свои границы с Россией.

Разумеется, приведенные выше сценарии являются достаточно умозрительными и не учитывают массу вариантов развития событий. Хочется надеяться, что ни один из них никогда не будет реализован, и что мировое сообщество найдет эффективные методы предотвращения новых ядерных конфликтов. Вместе с тем, опасность таких конфликтов существует, и полагать, что «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда» не следует. Видимо, при разработке перспективной внешней политики нашей страны пришла пора учитывать и эту, пусть и маловероятную, возможность.

Об авторе: Максим Владимирович Братерский, профессор кафедры мировой политики ГУ-ВШЭ