Энергетическая безопасность Китая

Почти три десятилетия стремительного развития национальной экономики Китая привели к тому, что потребление энергоресурсов в стране значительно превысило объемы внутреннего предложения. Если в 1980-х гг. КНР являлась крупнейшим восточноазиатским экспортером нефти, то с 1993 г. она стала чистым импортером этого ресурса, к настоящему моменту — вторым по величине. И в дальнейшем зависимость страны от внешних поставщиков будет только увеличиваться. По прогнозам Международного Энергетического Агентства, к 2020 г. КНР будет импортировать как минимум 60% необходимых объемов нефти и 30% природного газа. К тому же времени объемы спроса со стороны КНР достигнут уровней США — т.е., по самым скромным оценкам, 10 млн. баррелей в день.

Подобная динамика потребления вынудила китайское руководство отказаться от идеи автаркической самодостаточности и начать активные действия по обеспечению страны ресурсами. Причем если в хранилища в избытках поставляется промышленные металлы, то особых резервов «черного золота» пока создать не удается. В результате властям приходится вести достаточно агрессивные действия за пределами страны, для того чтобы обеспечить устойчивый рост ВВП и избежать любых кризисных ситуаций.

У западных аналитиков амбиции КНР вызывают лишь беспокойство. Резкое расширение спроса не только ведет к стремительному росту цен на нефть, но и к серьезным изменениям во внешней политике Китая. И если первая проблема в среднесрочной перспективе решается допэмиссией и некоторой перебалансировкой мировой экономики, то в отношении второй таких очевидных утверждений сделать нельзя.

После прослушанного курса лекций у меня возникла (неоригинальная) идея сделать некое подобие мини-прогноза дальнейшего развития отношений между КНР и другими международными игроками, а также ее роли в диспозиции мировых держав вообще. К сожалению, в рамках данного эссе не будет рассмотрено несколько различных сюжетов (в силу ограниченных объемов работы), а скорее два полярных сценария, но от этого они не становятся менее вероятными. Детерминирующим фактором будет выступать потребность в первичных ресурсах.

Понимание энергетической безопасности

Прежде чем обсуждать вопрос о том, что есть энергетическая безопасность и как ее обеспечить, нужно понять, что представляет собой энергетический сектор Китая. А он достаточно специфичен. Главная его особенность состоит в том, что основным топливным сырьем является уголь, с помощью которого обеспечивается примерно 65% потребности в энергии. И практически весь используемый уголь добывается на территории КНР. С помощью нефти насыщается лишь четверть спроса, а на газ приходится лишь 12%.

Табл. 1. Оценки объемов импорта нефти в КНР (млн. баррелей в день)

Однако картина постепенно меняется: несмотря на огромные запасы, угля в стране добывается все меньше, а нефти и газа импортируется все больше, и переломить эту тенденцию вряд ли удастся. Именно эта динамика определяет ход дискуссий вокруг проблемы энергобезопасности Китая.

В российской практике безопасность определяется как «состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства. При этом под жизненно важными интересами понимается не вся совокупность возможных интересов, а тех, которые обеспечивают возможность прогрессивного развития»¹. В Китае формулировка этого понятия, как ни странно, примерно та же, хотя в силу политической структуры интересам государства отдается такой же приоритет, как и интересам личности. Что любопытно, вести публичные дискуссии на тему госбезопасности и обсуждать статус Китая внутри страны запрещено. А вот проблема энергобезопасности в КНР обсуждается достаточно давно и очень активно. Разумеется, в результате обсуждений было выработано довольно общее определение энергетической безопасности, которое лишь имеет некоторые общие моменты с идеями национальной безопасности.

Китайцы под энергобезопасностью понимают «состояние, когда гарантированы адекватные (достаточные) и надежные поставки энергоресурсов по приемлемым ценам, причем договоренности о поставках не ставят под угрозу главные ценности нации и не мешают достижению других целей»². При этом, когда в КНР говорят об «адекватных и надежных поставках», то имеют в виду, в первую очередь, поставки нефти. Как упоминалось выше, потребление именно этого ресурса в экономике Китая неуклонно растет. Кроме того, собственных запасов угля нации хватит еще на десятилетия, поэтому пока эта проблема особой тревоги не вызывает. А вот смена статуса с экспортера на импортера с выходом на второе место после США по объемам потребления заставляют серьезно задуматься над тем, откуда КНР будет брать нефть в дальнейшем.

Игроки на нефтяном рынке Китая

Для начала рассмотрим физический рынок нефти КНР, причем только в части предложения. Добычей, поставками и хранением нефти в КНР занимаются три крупные государственные компании:

1) China National Petroleum Corporation (Китайская национальная нефтяная корпорация, CNPC). Доказанные резервы компании составляют 3,7 миллиарда баррелей. CNPC располагает 30 иностранными проектами по разработке месторождений и добыче нефти, разрабатываемыми в Азербайджане, Канаде, Индонезии, Мьянме, Омане, Перу, Судане, Таиланде, Туркменистане и Венесуэле. В 2005 году за $4,18 млрд. корпорация приобрела работающую в Казахстане вертикально интегрированную нефтегазовую канадскую компанию «ПетроКазахстан». Сделка была проведена даже несмотря на попытки Лукойла заблокировать слияние;

2) China Petroleum and Chemical Corporation (Китайская нефтехимическая корпорация, SINOPEC) — компания, чрезвычайно важная стратегически. Только за последний год SINOPEC успела приобрести российскую «Удмуртнефть» и подписать договор на разработку Сахалина-3, хотя российская сторона в последние месяцы старается избавиться от иностранного участия в подобных проектах. Главной победой компании можно назвать получение права на мажоритарное участие (51%) в разработке иранского месторождения Ядараван. Оттуда Китай получит как минимум 30 миллиардов баррелей основного энергоресурса;

3) China National Offshore Oil Corporation (Китайская национальная оффшорная нефтяная корпорация, CNOOC). Эта компания была задумана как игрок, который сможет представлять Китай в совместных с другими странами предприятиях. Хотя со временем CNOOC потеряла это монопольное право, именно эта корпорация является доминирующим представителем КНР за пределами страны. Государство владеет 70% акций, и поэтому полностью контролирует каждый шаг компании. Доказанные резервы CNOOC на конец 2005 года составляли более двух с половиной миллиардов баррелей, а дневная добыча — около 500,000 баррелей. Кроме того, сейчас корпорация ведет активную политику по приобретению газовых месторождений. Основными объектами являются австралийские и индонезийские ресурсы.

Дискуссии об энергобезопасности Китая

После 1993 года вопрос энергетической безопасности КНР стал одной из главных проблем, обсуждаемых экспертным сообществом внутри страны и во всем мире. Причем за пределами страны главным стал вопрос о том, к каким последствиям во внешней политике Китая приведет увеличение потребностей страны в энергоресурсах.

За десять лет было выработано два принципиально различных сценария.

Первый из них сводится к тому, что растущий спрос в совокупности с подъемом военной мощи страны могут развязать руки руководству Китая и спровоцировать дестабилизирующие действия со стороны КНР. Развитие ситуации в этом ключе может быть самым разнообразным: от самостоятельного военного укрепления месторождений и транспортных путей до бартерного обмена энергоресурсов на оружие.

В соответствии со вторым сценарием растущая зависимость Китая от состояния мировой экономики и стабильности иностранных рынков не дадут этой стране совершить какие-либо агрессивные шаги. В результате КНР придется решать проблемы с поставкой энергоресурсов путем дальнейшей интеграции в международные механизмы торговли, открытия собственных рынков и продолжения их либерализации (в частности, например, акционирования нефтяных компаний).

Каждый из этих сценариев имеет определенную долю вероятности. Попробуем проанализировать их. Для этого прежде всего следует понять, кто же принимает решения в энергетической политике страны, и какими мотивами эти агенты руководствуются.

Наиболее влиятельными в вопросе энергетической безопасности являются три нефтяные компании Китая, описанные ранее. Вес их голоса в дебатах растет вместе с котировками нефти, а, следовательно, с финансовой зависимостью государства от состояния дел этих предприятий. Кроме того, руководители этих компаний назначаются Центральным Комитетом Компартии Китая (ЦК КПК), что также дает хорошую возможность влиять на решения по энергетической политике на самом высоком уровне. Нефтяные гиганты КНР действительно обладают значительным практическим опытом, и будущие планы могут строить на основании объективной реальности, которую лучше них не знает никто. Главным интересом «большой тройки» является увеличение объема инвестиций в зарубежные проекты по разработке месторождений, так как это позволяет им «убить двух зайцев» сразу: с одной стороны, обеспечить долгосрочный запас нефти, с другой — выполнить свою основную функцию максимизации прибыли и повышения конкурентоспособности. Последнее совсем немаловажно, ведь все три компании котируются на фондовых биржах Китая, и успех их деятельности напрямую влияет на доходы высшего менеджмента.

Госплан, переименованный в 2003 г. в Комиссию по Национальному Развитию и Реформам (КНРР), является главным государственным органом, определяющим энергетическую политику государства. За ним закреплены функции по созданию пятилетних планов развития, в т.ч. установления цен на энергоносители. Это же ведомство должно утвердить любой проект с государственным участием, сумма сделок по которому превышает 30 миллионов долларов США — следовательно, без «зеленого света» со стороны КНРР не может быть реализован ни один проект по разработке нефтяных месторождений.

В 2002 году КНРР официально определила приоритеты в энергетической политике страны. Основной упор был сделан на инвестиции в нефтяные поля, находящиеся на территории других государств, а также создание национального стратегического резерва, в т.ч. прекращения добычи на еще неистощенных месторождениях страны. До 2003 г. важным игроком также являлась Государственная Комиссия по Экономике и Торговле, однако три года назад она была упразднена, а ее обязанности де-факто перешли к КНРР.

Министерство иностранных дел КНР, пожалуй, наиболее активно пропагандирует расширение международных связей как основное средство обеспечения энергетической безопасности. Это вполне естественно, если учитывать специфику ведомства. Однако МИД не только продвигает теоретические идеи, но и отвечает за фактические результаты. Именно в стенах этого учреждения определяются приоритетные географические направления межгосударственного сотрудничества. Как будет показано ниже, этот аспект текущей политики МИД Китая вполне обоснованно может вызывать беспокойство у западных аналитиков.

Разумеется, значительную роль в вопросах определения действий по обеспечению гарантий энергобезопасности играют силовые ведомства. Китайские военные в своих рекомендациях и стратегии в основном исходят из сценария китайско-американского конфликта. Подобное развитие событий возможно, если КНР предпримет агрессивные попытки по присоединению Тайваня — этот регион представляет особый интерес для США. Предложения китайских военных по энергетической политике сводятся к укреплению национальных сил и физическому усилению контроля территорий, по которым проходят транспортные линии (нефте- и газопроводы).

География поставок

Одним из основных партнеров КНР является Африка — объем торговых потоков с этим регионом с 2000 по 2005 г. вырос в четыре раза — с $10 млрд. до $39,7 млрд.

Из Судана — страны с самыми значительными запасами нефти в Африке — Китай получает примерно 6% импортных объемов, или чуть более 200,000 баррелей в день. Если посмотреть на эту цифру с другой стороны, то легко обнаружить, что для Судана КНР стала основным торговым партнером. SINOPEC владеет 40% акций Суданского монополиста Greater Nile Petroleum Oil Company, и китайское присутствие в этой стране фактически является доминирующим.

Ангола является крупнейшим поставщиком в КНР и обеспечивает примерно 13% импорта нефти. А для Анголы Поднебесная является главным поставщиком гуманитарной помощи. Параллельно, на разработку месторождений в этой стране китайская сторона затратила, по меньшей мере, $3 млрд.

Нигерия — крупнейший африканский производитель, однако до последнего времени значительных торговых потоков между этой страной и Китаем не циркулировало. Однако в августе 2006 г. CNOOC за $2,27 млрд. приобрела 45% долю в одном из крупнейших в мире месторождений в Нигерии, а также стала участником разведывательного проекта, исследующего дельту реки Нигер.

Кроме того, Китай ведет активную деятельность по приобретению активов в Экваториальной Гвинее, Чаде и Габоне.

КНР все активнее сотрудничает с Латинской Америкой, и уже обошла по объему торговли с этим регионом Европу. Экспорт из стран Латинской Америки в Китай с 2001 по 2006 г. увеличился примерно в 5 раз.

Недавно было подписано соглашение о том, что в течение следующих 10 лет КНР инвестирует в Аргентину более $20 млрд., за которые CNOOC получит право самостоятельно разрабатывать оффшорное нефтяное месторождение.

Еще одним дружественным партнером Китая в регионе является Венесуэла. Эта страна сейчас является третьим по величине поставщиком нефти для Соединенных Штатов, однако антиамерикански настроенный президент Венесуэлы Хуго Чавес делает все возможное, чтобы перенаправить нефтяные потоки в обход США к другим потребителям. Уже в ближайшее время планируется удвоить объемы, отправляемые в Китай, и довести их до 300 тысяч баррелей в день. Кроме того, китайские компании активно приобретают доли в разработке венесуэльских месторождений.

Одной из последних сделок стала покупка китайской стороной месторождения в Эквадоре. Сейчас идут переговоры о приобретении второго нефтяного поля.

Приоритетным для КНР является и развитие отношений с Саудовской Аравией, которые в последнее время складываются более, чем хорошо. За последние 5 лет общий товарооборот между этими странами увеличился в 9 (!) раз. Новые направления торговли включают в себя оружие и технологии.

Но наиболее активно развиваются отношения между Китаем и Ираном. Как уже говорилось, стороны достигли принципиального соглашения о допуске китайских компаний к разработке ближневосточных месторождений на правах мажоритарного собственника. Кроме прямых инвестиций в добычу, Китай берет на себя и ряд дополнительных обязательств. Так, согласно договору о разработке Ядавараван, из 70-100 миллиардов затрат КНР более четверти уйдут на ответную закупку сжиженного газа на протяжении 25 лет. Впрочем, от заключения подобных договоренностей обе стороны, опять-таки, только выигрывают.

Отдельно следует отметить сотрудничество Китая и постсоветских республик, в частности, России. Наша страна, наряду с Суданом и Ираном, сегодня является крупнейшим поставщиком нефти в КНР, однако для самой РФ доля экспорта нефти, приходящегося на Китай, составляет всего 4%. В последнее время появились проекты по расширению торговых отношений, однако пока договоренность достигнута только по поставкам газа. Газпром будет снабжать Китай 60-80 млрд. кубометров этого топлива в год, начиная с 2011 г.

Конечно, КНР сотрудничает и с западными странами. Однако в китайские планы по обеспечению энергетической безопасности задача проникновения китайских компаний на западные рынки в качестве самостоятельных игроков не входит. Кроме того, эти страны занимают одно из последних мест по объему поставок в Китай.

Рис. 1. Карта наиболее значимых потоков в мировой торговле нефтью (млн. тонн. в день)

Заключение

Разумеется, точно предсказать дальнейшую политику Китая в области энергетической безопасности достаточно сложно. Проблемы для прогнозирования создают и колеблющийся баланс сил политической элиты, непосредственно влияющих на принятие решений, и отсутствие выработанной стратегии, на которую можно было бы опираться при анализе.

Тем не менее, проследить некоторые тенденции уже можно вполне однозначно. Во-первых, КНР целенаправленно и стремительно расширяет сферу своего влияния во всех странах, где имеются запасы энергоносителей. Китай не брезгует регионами с недемократическими режимами, и в обмен на ресурсы предлагает им, в основном, технологии и оружие. Это, естественно, не может не беспокоить США.

Наиболее неблагоприятным сценарием является консолидация КНР, ближневосточных и латиноамериканских стран для совместного противостояния Штатам. Китай может пойти на подобный союз в случае обострения конфликта вокруг Тайваня с параллельным кризисом отношений между Америкой и каким-либо средневосточным государством (например, Ираном). В таком случае, определение политики энергобезопасности полностью перейдет в руки силовых ведомств КНР, и от страны можно будет ожидать самых решительных действий.

Однако, на мой взгляд, вряд ли реальное развитие событий пойдет по такому пути. Несмотря на отсутствие политических рычагов давления на Китай, у Запада есть, быть может, даже более эффективный набор экономических инструментов. Дело в том, что все три нефтяные компании КНР являются публичными, т.е. осуществили размещение акций на международных биржах, и значительная часть их капитала принадлежит именно американским и европейским инвесторам. Кроме того. США и Европа являются крупнейшими экспортными рынками Китая, и любой конфликт может больно ударить по экономике Поднебесной.

Поэтому наиболее вероятным, по моему мнению, является сценарий мирного развития. На данный момент, у КНР нет иного выхода, кроме как продолжить интеграцию в мировые рынки. С одной стороны, это способствует расширению притока западного капитала, а с другой — по мере увеличения потребления нефти возрастает и зависимость от внешних поставщиков. Не все китайские эксперты считают, что мировые рынки являются тем механизмом, который может гарантировать поставки. Однако по мере того, как правила игры становятся более прозрачными (а этого требуют, опять-таки, частные инвесторы), руководство КНР все больше склоняется к тому, что рыночное сотрудничество является достаточно надежным способом обеспечения поставок, особенно с учетом того, что альтернативой, по сути, является дестабилизация системы международных отношений. Это, впрочем, не мешает Китаю расширять собственную сферу влияния, а также создавать стратегический нефтяной резерв на случай неблагоприятного развития событий.

Библиография

1. Sinton Johnatan, Fridley David. What Goes Up: Recent Trends In China’s Energy Consupmtion. — Energy Policy #28, 2000. — pp 671-687.

2. Li Zhidong. An Econometric Study on China’s Economy, Energy and Environment to the Year 2030. — Energy Policy #31, 2003. — pp. 1137-1150.

3. Downs Erica. The Chinese Energy Security Debate. — The China Quarterly #4, 2004.

4. Kent Calder. Asia’s Empty Gas Tank. — Foreign Affairs, Vol. 75, No. 2, March/April 1996. — pp. 55-69.

5. Salameh Mamdouh. China, oil and the risk of regional conflict. — Survival, Vol. 37, No. 4 (Winter 1995-96). — pp. 133-146.

6. Кортунов С.В. Становление Политики Безопасности. — М.: Наука, 2003. — 612 с.

7. www.bp.com — официальный сайт компании British Petroleum.