Европейский газовый тупик

Состоявшаяся в столице Литвы конференция по энергетической безопасности (КЭБ), совпавшая с саммитом президентов ГУАМа (Вильнюс, 10–11 октября 2007 г.), не была рядовым событием на своеобразном «газовом фронте», сформировавшемся в странах Центральной и Восточной Европы против российского Газпрома. КЭБ оказалась съездом единомышленников, так как представители Газпрома и российских профильных министерств на конференции не присутствовали. И хотя дискуссии не получилось, пожалуй, впервые оказалось возможным в формате докладов суммировать претензии к одному из основных поставщиков энергоносителей на энергорынки Европы. Любопытно то, что жалобы и претензии адресовались не только Москве, а в первую очередь Брюсселю и Вашингтону.

Основная цель КЭБ оказалась исключительно лоббистской: подтолкнуть руководство ЕС к финансированию, а Вашингтон к политическому прикрытию начала строительства двух–трех основных альтернативных энергокоммуникаций в Восточной Европе и на пространстве бывшего СССР: нефтепровод Одесса–Броды–Плоцк, газопроводы Nabukko и Транскаспийский. В свете этого выступления участников КЭБ были направлены на то, чтобы убедить Евросоюз и США скорректировать за счет России европейскую энергетическую политику (включающую в себя как расширение партнерских отношений с РФ, так и диверсификацию поставщиков энергоносителей в страны ЕС), доказать Брюсселю бесперспективность энергетического сотрудничества с Москвой и необходимость скорейшего перехода к диверсификации энергопоставок в страны ЕС из стадии проектов в стадию строительства.

Участвовавшие в КЭБ эксперты из Польши, Украины, Грузии, Литвы, Латвии, Эстонии, Азербайджана пытались акцентировать внимание на экономических, политических и чисто энергетических рисках долгосрочного сотрудничества с российскими энергокорпорациями.

• прежде всего, с использованием статистики самого Газпрома, объявленного (как и всегда на подобного рода форумах) «совершенно непрозрачной полугосударственной структурой», была сделана попытка доказать, что объем разведанных запасов у Газпрома отстает от темпов эксплуатации скважин. Прогнозировалось, а фактически утверждалось, что в ближайшие годы у Газпрома начнутся проблемы с удовлетворением спроса на газ — как на внутреннем рынке, так и на внешнем. Отсюда делался вывод о бесперспективности практики долгосрочных контрактов с российским газовым монополистом. Попутно жесткой критике подвергалась инвестиционная политика Газпрома: «Вместо того чтобы повышать цену на газ для своих соседей, Газпрому стоило бы заняться поиском новых месторождений» (по всей вероятности, по мнению энергетических экспертов из стран Центральной Европы, газоразведка чем-то сродни пешему туризму и не требует капиталовложений);
• утверждалось, что Газпром проводит «нецивилизованную» транзитную энергополитику: стремится продавать газ в страны Балтии, Восточной Европы (Украина, Белоруссия, Молдавия) по все более дорогой цене, пытается овладеть транзитными газопроводами, идет даже на перекрытие газопроводов, не считаясь с нуждами стран, по территории которых идет российский природный газ, стремится обойти транзитные государства с помощью строительства новых трубопроводов;
• заявлялось, что строительство «Северного потока» «не обеспечено ресурсами», несет «экологические риски для Балтики» и «нарушает экономический суверенитет» Польши и стран Балтии. Утверждалось, что вместо того, чтобы строить через территорию Белоруссии газопровод «Ямал–Европа II», Россия собирается тянуть по дну исключительно «опасный газопровод», который, к тому же, может оказаться дополнительным предлогом для укрепления российского ВМФ в Балтийском море;
• попытки Газпрома получить доступ к энергетическим и транзитным активам в Европе оценивались как «империалистическая агрессия», вмешательство в экономическую жизнь ЕС, которое должно быть незамедлительно «пресечено»;
• строительство «Южного потока» было объявлено недопустимым, так как в этом случае транзитное значение Украины, будущего члена ЕС (так, во всяком случае, считает Киев) будет резко сокращено. По мнению экспертов КЭБ, газопровод «Южный поток» несет угрозу экологии западной части Черного моря. Утверждалось, что «Южный поток» ставит под вопрос перспективу строительства газопровода по дну Черного моря от Грузии до Украины (а он, видимо, не несет угрозы экологии восточной части Черного моря). Эксперты отметили, что проектирование «Южного потока» опережает пока только теоретические выкладки черноморского участка будущего Транскаспийского газопровода («И это тревожно!»);
• много говорилось о политических рисках. Существующий в России политический режим характеризовался в исключительно мрачных тонах («тоталитарный», «антидемократический», «агрессивный» «имперский» и т.п.). В целом, по мнению экспертов КЭБ, учитывая «варварский» характер современной России, иметь с ней совместную экономическую политику в высшей степени неразумно. Особо подчеркивалось, что в создавшемся положении у России нет иных вариантов, как пойти на условия Европы, так как восточная газовая альтернатива (поставки в КНР) неприемлема как по капиталоемкости (газопроводы по 6-7 тыс. км в труднодоступной местности), так и по ценовым приоритетам китайского газового рынка, которые в 2-3 ниже европейского. Кроме того, сделав ставку на стратегический прорыв к энергоносителям Центральной Азии, Европа уверена, что приход в Европу газа Туркмении и Казахстана способен радикально изменить ценовые характеристики европейского газового рынка;
• всячески подчеркивалось, что поскольку Россия не ратифицировала Энергетическую хартию, это ставит ее вне энергетического ландшафта Европы.

В итоге, экспертная часть форума пришла к выводу, что России (Газпрому) не остается иного выхода, как:

• срочно прекратить строительство и проектирование обходных транзитных магистралей, согласившись с передачей контроля над энергетическим транзитом Евросоюзу;
• обеспечить безусловный доступ европейских (прежде всего центральноевропейских и восточноевропейских энергетических компаний) к сырьевым запасам России и стран Центральной Азии.

Таким образом, конференция в Вильнюсе сосредоточилась исключительно на обсуждении политического инструментария, способного обеспечить получение из России и ЦА для стран Восточной и Центральной Европы неограниченного объема столь необходимых им энергоносителей по установленной ими же, т.е. потребителями, цене. Прежде всего, участники КЭБ призвали Еврокомиссию окончательно определиться с консолидированной политикой по отношению к «энергетическому диктату России». Единая европейская политика, как они считают, должна стать основой для выработки общей стратегии борьбы с «агрессией Газпрома», орудующего среди потребителей газа по принципу «разделяй и властвуй». Говорилось, что Газпром ведет исключительно индивидуальную работу с потребителями газа в Восточной Европе, и это затрудняет не только выработку общей потребительской платформы, но и не позволяет прогнозировать цены будущих поставок. По мнению участников КЭБ, для претворения общей стратегии в жизнь должна быть использована «политическая воля». Это понятие использовалось в большей части выступлений и докладов, что в целом симптоматично — экономические рычаги давления на Россию оказались исчерпаны, а средства политического давления ограничены внутриевропейскими процедурами и проблемами выработки единого мнения.

Ряд моментов в работе КЭБ не могут вызвать ничего, кроме недоумения. В частности, если суммировать все прозвучавшие на КЭБ мнения о перспективах строительства «Северного потока», включая, например, заявления представителей Германии, то невольно напрашивался вывод о преступном сговоре властей России и Германии при Шредере. Кроме того, всеобщее одобрение вызвало заявление о том, что «Северный поток» окажется без свободных резервов газа. Озабоченность партнеров Газпрома в странах Балтии и Центральной Европы в отношении перспектив огромных финансовых потерь российской корпорации в результате прокладки газопровода по дну Балтийского моря еще можно было бы как-то понять, если бы на КЭБ не звучали призывы строить точно такой же газопровод по территориям транзитных стран.

При этом демократические страны ЕС не пугала возможность появления нового транзитного газопровода «Ямал – Европа II» на территории Белоруссии — страны, находящейся вообще вне рамок дискуссии о степени демократичности господствующего там политического режима. Однако более интересно другое: ни один из экспертов не взял на себя труд объяснить: если свободных ресурсов природного газа не хватит для «Северного потока», то откуда он возьмется для нового наземного газопровода?

Пожалуй, только в выступлении представителя Украины промелькнуло понимание, что газ для «Северного потока» появится уже скоро (в 2010 г.), а для «Южного потока» немного позднее, когда Газпром сократит транзит газа через Украину и Белоруссию. Дополнительного газа не будет. Косвенно этот вывод подтвердил премьер правительства России В.Зубков, разъяснивший 18 октября, что вернуться к проблеме газопровода «Ямал–Европа II» реально, если решить проблему свободных балансов экспортного газа и балансов потребления газа в Польше и Белоруссии»¹. Из этого следует, что, в общем, судьба газопровода «Ямал–Европа II» незавидна. Мало того, что для него просто нет газа, неясно «куда» и во «что» «втиснет» дополнительный газ Белоруссия (если не займется по привычке его перепродажей соседям). Польше, где у Газпрома имеются определенные проблемы с собственностью, российский газ вообще не нужен, так как является зримым свидетельством  «политического влияния России». В ином варианте окажется, что для загрузки нового газопровода «Ямал–Европа II» придется останавливать действующий газопровод («Ямал–Европа I»).

Политические классы Восточной и Центральной Европы не в состоянии осознать, что объем российского газового экспорта в Европу достиг исторического максимума, и Россия намерена, что естественно, продать газ по максимальной цене, т.е. в Западной Европе. Отсюда и рассматриваемые Россией варианты технического решения проблемы транзита (обходные газопроводы вокруг стран Восточной и частично Центральной Европы), что грозит Украине, Польше, Белоруссии в ближайшей перспективе (от 2 до 5 лет) резким снижением транзитного газового трафика по их территории.

Здесь, правда, напрашивается оговорка. В принципе, Белоруссия могла бы сама построить новый газопровод «Ямал – Европу II» и сдать его в аренду Газпрому, чем могла бы серьезно  помешать перспективам «Северного потока», а также одновременно частично решить собственные энергетические проблемы без строительства АЭС. Безусловно, новый газопровод потребовал бы в два раза меньше средств, чем для строительства в Белоруссии собственной атомной станции. Но для реализации подобного нестандартного решения необходимы другой уровень доверия между Москвой и Минском и другой уровень стратегического мышления правящих кругов Белоруссии. К сожалению, в транзитных государствах привыкли к тому, что Россия готова идти на серьезные экономические и даже политические уступки ради получения доступа к высокодоходным западным рынкам. Завершая тему «Северного потока», стоит отметить, что сумма доказательств порочности идеи строительства «Северного потока», предложенная экспертами на КЭБ, все-таки не достигла критической массы, способной остановить стремление правящих кругов Германии получить природный газ без посредников. 15 октября 2007 г., через три дня после окончания конференции в Вильнюсе, канцлер Германии Ангела Меркель заявила в Висбадене, что строящийся германо-российским совместным предприятием газопровод, который пройдет по дну Балтийского моря, является проектом «политически желанным», и «реализация этого проекта будет продвигаться»². Этим Меркель фактически изъяла вопрос о строительстве «Северного потока» из перечня проблем германской внешней политики. Не отказалась от поддержки сооружения «Северного потока» и Еврокомиссия.

Стремление Украины привлечь внимание к проблеме сохранения своего транзитного статуса, что неоднократно звучало в докладах на КЭБ, вряд ли можно воспринимать серьезно. При всем понимании проблем и желаний Киева в получении максимально дешевого газа из России никто не хочет нести высокие политические риски газового транзита через территорию этой страны: регулярно меняющиеся власти Киева страдают пристрастием к перекраиванию соглашений с Газпромом на фоне сомнительных перспектив использования крайне изношенных украинских газовых магистралей. К сожалению, большая их часть ремонту не подлежит и должна заменяться целиком, то есть строиться заново. Украина не в силах профинансировать необходимый объем работ, но и создать условия для инвестирования в украинские газопроводы украинский политический класс не может — согласно украинскому законодательству газотранспортная система страны не подлежит разгосударствлению. Возникла тупиковая ситуация — газовый транзит по территории Украины оказался политически и технически не обеспечен без каких-либо перспектив снятия надвигающейся проблемы. Можно сказать, что Киев сам способствовал принятию решения о строительстве «Южного потока».

Выход Украины в ближайшие годы на среднеевропейские цены на импортируемый газ (минус стоимость транспортировки) безальтернативен, хотя и не одномоментен, что и отметил 18 октября 2007 года Президент России В.Путин: «Если мы говорим об энергоносителях, то, конечно, взаимодействие в этой сфере должно осуществляться на рыночной основе. Субсидирование за счет низких цен на энергоносители украинской экономики за последние 15 лет составляло ежегодно 3-5 млрд. долларов США. Такой поддержки Украина не получала и не получит ни от одной страны мира… Но, переходя на рыночные отношения, мы это делаем и намерены это делать мягко, спокойно, в дружеском режиме, не нанося ущерба нашим украинским партнерам»³.

Тем не менее, в ряде выступлений на КЭБ прозвучали обвинения в адрес России (напомнившей Киеву о газовой задолжности в 2 млрд. долларов США сразу после завершения парламентских выборов 30 сентября 2007 года) в использовании газовых долгов в качестве рычага давления на украинские политические силы в момент формирования новой властной конфигурации. Логика участников КЭБ в данном вопросе, выглядит, мягко говоря, странной: никто не опровергает наличие долга, но сам факт предъявление «векселя» рассматривается в качестве политического давления. С тем же успехом можно было бы выставление счета после ужина в ресторане характеризовать в качестве «инструмента давления». К сожалению, эксперты, приведшие этот пример «газовой агрессии» России, не объяснили, когда надо предъявлять счет за потребляемые энергоносители — до выборов или после? Видимо, участники КЭБ сочли, что Россия, с тем, чтобы избежать упреков в политической заинтересованности в становлении новой украинской власти, обязана поставлять газ в страны–транзитеры даром.

Несмотря на то, что практически в каждом экспертном выступлении отмечалось, что газ дорожает и его не хватает, и что ЕС должен принудить Россию к снижению цен, никто из экспертов не высказался против использования общепринятой в Европе формулы определения цены газа, основанной на ценовой «корзине» из сырой нефти и нефтепродуктов. Уклонение от признания связи между высокими ценами на нефть (причина) и ростом цен на природный газ (следствие) выглядело совершенно «нерыночно», так как звучащие при этом упреки в адрес Газпрома (за диктат в ценах на газ) являются типичной формой энергетического иждивенчества. В рамках той же логики участники КЭБ могли бы потребовать от стран ОПЕК снизить цены на нефть.

Весьма странной остается позиция стран Балтии в отношении проблем газового транзита. Неприятие «Северного Потока» Вильнюсом и Ригой еще как-то можно объяснить, так как в ином, наземном варианте российского газопровода, Литва и Латвия могли претендовать на роль транзитеров. А вот негодование Таллина выглядит совершенно нелепо, так как использование территории Эстонии в качестве транзитной не просматривается в любом варианте. Кроме того, активная поддержка представителями Балтии властей Украины и Польши в их желании продлить нефтепровод Одесса–Броды до Гданьска имеет смысл лишь том случае, если у Варшавы вдруг появится желание тянуть еще одну ветку нефтепровода в Литву. При этом совершенно не обязательно, что полученная таким образом через два моря и две сухопутные «перемычки» казахстанская нефть окажется дешевле российской, завозимой в настоящее время в Литву из Финского залива. Даже в случае появления технической возможности перекачивать нефть через белорусскую территорию, ценовой фактор может оказаться для Литвы непреодолимым препятствием. Единственным позитивом для Литвы и Белоруссии в данном случае можно считать появление альтернативных каналов поступления нефти на их территории, но за это удовольствие придется заплатить.

Примерно в таком же варианте вызывает недоумение позиция Польши и Украины в отношении планов по строительству газопровода Nabukko. Активное лоббирование стратегического для Центральной и Западной Европы газопровода Киевом и Варшавой имело бы смысл, если бы Польша и Украина имели четко обозначенные перспективы в подключении к Nabukko, решение о строительстве которого должно быть принято весной 2008 года. Между тем, в составе акционеров Nabucco Gas Pipeline Company (австрийская OMV, венгерская MOL, турецкая Botas, болгарская Bulgargaz и румынская Transgaz) украинских и польских кампаний нет. Газ Nabukko ждут в Австрии, Италии, Франции, но ничего не слышно о поставке его севернее и восточнее Будапешта, тем более, что планируемая мощность Nabukko невысока (27-30 млрд. куб. м), и вряд ли ЕС, который должен стать основным спонсором строительства и который готовится строить данный газопровод прежде всего для стран Западной Европы, согласится «выручить» «южным» газом Украину. Естественно, в случае создания катастрофической ситуации с поставками газа из России, в случае очередной российско–украинской или российско–белорусской газовой войны, ЕС, имея балансы газа из Nabukko, не оставит без поддержки прежде всего Польшу, и только потом — Киев. Озабоченность  загрузкой Nabukko, не раз высказанная на КЭБ, в итоге вылилась в политические запросы. Один из них был направлен к США, которые, как оказалось, «затягивают» решение «иранской проблемы». Безусловно, поставка через Nabukko иранского газа могло бы оказать решающее влияние на рынок газа в Центральной Европе. Но Тегеран, имея огромные запасы газа, сам импортирует до 5 млрд. куб. м газа из Туркмении. Современное иранское руководство не рвется к экспортным газопроводам, делая ставку на газ в своих внутренних экономических планах. «Распечатать» иранский газ может только изменение политической власти в Иране. Но Вашингтон, к негодованию восточно-европейских членов НАТО, пока ограничивается в отношении Тегерана воинственной риторикой.

Второй запрос был обращен к странам Центральной Азии, Азербайджану и частично Грузии в отношении планируемого Транскаспийского газопровода, обязанного сыграть роль составной части Nabukko. При этом, как ни странно, на КЭБ поверхностно рассматривались проблемы газовых ресурсов самой Центральной Азии. Вскользь был отмечен только тот факт, что России (Газпрому) все труднее сохранять контроль над газовым экспортом Туркмении, а в перспективе и Казахстана (экспортный потенциал газовой отрасли Узбекистана не превысит в перспективе 15-20 млрд. куб м в год), что действительно имеет место.

Видимо, возможности Москвы в организации газового «перехвата» Центральной Азии исключительно политическим инструментарием близки к истощению. Проблема организации строительства Прикаспийского газопровода продемонстрировала, что новые проекты энергетических коммуникаций с участием России отнюдь не исключают строительство альтернативных трубопроводов (Транскаспийский), и участников нового «морского» газопровода совершенно не волнует не только экология закрытого морского бассейна, но и неопределенный статус Каспия. С каждым годом России все труднее будет держать под своим контролем газ Центральной Азии, который буквально расползается по всем азимутам. Основная его привлекательность заключается в невысокой цене.

Россия в целом заинтересована в центральноазиатском газе. На внутрироссийском рынке он был востребован, пока был дешев, но в 2008 году цена туркменского газа в два раза превысила внутрироссийские газовые тарифы. Газпром частично перепродает центральноазиатский газ на европейском рынке, что позволяет извлекать определенную выгоду из транзитного положения России. Однако одновременно дешевый центральноазиатский газ «давит в спину» дорогому российскому на рынке Европы.

Газ из стран Центральной Азии востребован Китаем. Соглашение о поставке Туркменией 30 млрд. куб. м газа в КНР является только первым признаком переориентации газовых потоков из ЦА на восток. Географическая близость, солидные постоянные потребности китайского рынка и ценовой компромисс с Пекином могут привести к тому, что пока Европа при помощи Nabukko и Траскаспийского газопровода доберется до Туркмении и Казахстана, свободных ресурсов газа в Центральной Азии не останется. Тогда у Центральной и Восточной Европы останется только один  поставщик — Россия со своим монопольно дорогим газом и одна надежда — Вашингтон с его стремлением свергнуть политический режим в Тегеране. Иранский газ является единственным выходом из газового тупика, в который сами себя загнали Варшава, Киев, Минск и Вильнюс, и в данном случае им не поможет ни единая энергетическая политика ЕС, ни «политическая воля» европейских стран–потребителей газа.

¹ http://www.gzt.ru/business/2007/10/19/193416.html.

² http://www.uk2watch.com/energy/article.jsp?14676.

³ http://skuns.info/news/3554/.