Россия и ВТО

Коротко об истории переговоров

Переговоры по вопросу о присоединении России к Всемирной торговой организации, если считать с момента их официального инициирования, длятся небывалый для ВТО срок — 14 лет. За это время много раз менялись точки зрения на отношения ВТО-Россия, персональный состав переговорщиков. Мы ведь еще в 1993 году подали заявку в секретариат ГАТТ (Генеральное соглашение по тарифам и торговле), исторического предшественника ВТО. Потом ГАТТ преобразовался в ВТО, включив в себя еще три основополагающих для новой организации соглашения: по услугам (ГАТС), интеллектуальной собственности и ее защите (ТРИПС), инвестициям (ТРИМС). Начиная с января 1995 года, Россия пытается договориться уже собственно с ВТО, однако переговоры в прошлом десятилетии вообще шли ни шатко ни валко, что было неудивительно: наша экономика на тот момент была крайне слаба и мало адаптирована к требованиям ВТО. В 2001 году Владимир Путин объявляет вступление в ВТО главным приоритетом внешнеэкономической политики России, и только тогда процесс серьезно ускорился.

Присоединение России к ВТО: кому это выгодно и зачем это нужно?

Не надо забывать, что общеэкономические национальные интересы и интересы отдельных отраслей нашей экономики, предприятий и фирм далеко не идентичны. После вступления России в ВТО кто-то достаточно быстро получит выгоды, а кто-то окажется в непростом положении вследствие неизбежной либерализации нашей экономики и соответствующего ужесточения конкуренции. Что же касается перспектив развития, то это вообще отдельный разговор.

Проблема нашего вступления в ВТО сильно политизирована. Думаю, что сегодня для того, чтобы не принимать нас в ВТО, нет никаких деловых оснований. Надо понимать, что де-факто мы и так уже ведем всю свою внешнюю торговлю согласно действующим международным правилам и требованиям ВТО. Не сомневаюсь, что сегодня Россия куда более соответствует принципам ВТО, чем, скажем, Китай, вступавший туда в 2001 году. Но та же Грузия — явно по политическим соображениям — встала на пути многосторонних системных переговоров с РФ. Нет, они, конечно, ведутся, но с торможением и с известной оглядкой.

Ясно, что с точки зрения нынешней товарной структуры российского экспорта мы не нуждаемся во вступлении в ВТО, тем более по принципу «любой ценой и как можно скорее». Известно, что 80% нашего экспорта — товары сырьевой группы. Львиную долю в этом объеме составляют энергоносители, и они по большей части ограничениям ВТО не подвергаются.

Если мы и впредь будем торговать в основном нефтью и газом, то дальнейшая либерализация наших внешнеторговых отношений, которую принесет вступление в ВТО, России мало что даст. Иная картина уже с продукцией невысоких стадий обработки — к примеру, в черной металлургии или крупнотоннажной химии (минеральные удобрения и др.). Отчего г-н Мордашов, руководитель «Северстали», так ратует за вступление России в ВТО? Оттого, что именно продукция низких стадий обработки черной металлургии прежде всего подвергается антидемпинговым расследованиям, и здесь против нас принимаются серьезные меры. После вступления в ВТО у российских металлургических и химических компаний появится возможность обращаться в случаях возбуждения против них антидемпинговых и компенсационных расследований в орган ВТО по разрешению споров: как говорится, голыми руками нас тогда уже не возьмешь. А ведь ежегодная цифра потерь в отраслях готовой продукции низких стадий обработки, по подсчетам экономистов, довольно внушительная — 1 млрд. долларов США.

Выгоды, причем в долгосрочном, а не краткосрочном аспекте, будут, если нам удастся решить стратегическую задачу — диверсифицировать структуру нашего экспорта в сторону резкого повышения доли готовой продукции, особенно высокотехнологичной, о необходимости чего разговор идет, по сути, еще с брежневских времен. Если мы сможем резко повысить долю готовых изделий, особенно высокотехнологичных, тогда во вступлении в ВТО будет реальный смысл. В развитых странах доля готовой продукции в стоимости экспорта составляет, как правило, более 70%. По данным Всемирного банка, в настоящее время у США этот показатель достигает 82%, Германии — 84%, Великобритании — 77%, Франции — 83%, Италии — 88%, Канады — 60%. Поскольку Канада — крупный сырьевой экспортер, то Россия с ней вполне сопоставима. Однако у нас доля готовой продукции в совокупном экспорте составляет лишь 21%. Что касается доли высокотехнологичной продукции в экспорте готовых изделий, то у России это всего 9%, в то время как у США — 32%, Великобритании — 24% и т.д.

Что в итоге получается? Если мы действительно хотим стать развитой державой, то обязаны модернизировать нашу экономику, максимально увеличить ее инновационную составляющую. Собственно, эту цель как приоритетную в экономике провозгласил Президент. Но на сегодняшний день наша готовая и прежде всего высокотехнологичная продукция, даже имея вышеназванный объем, как раз и встречает главные препоны на мировом рынке (чем выше стадии обработки товаров, тем выше таможенные пошлины и другие ограничения экспорта). Поэтому в стратегическом плане вступление в ВТО для нас просто необходимо, иначе и модернизация экономики во многом будет затрудняться.

И еще раз подчеркну вот что. Торгуем мы, к примеру, с ЕС по правилам ВТО уже с 1995 года (т.е. после введения в действие торгового раздела Соглашения о партнерстве и сотрудничестве Россия-ЕС), но при этом не имеем возможности влиять на изменение правил ВТО или обращаться в те или иные инстанции ВТО для защиты своих интересов при возникновении спорных ситуаций. В общем, с обязанностями у нас все в порядке, а вот с правами... Перефразируя героя знаменитой комедии Гайдая, хотел бы поднять тост за то, чтобы наши обязанности совпадали с нашими правами — при всей полноте реализации последних.

С одной стороны, для получения реальных преимуществ от участия в мировой экономике надо, чтобы и наша экономика была максимально либеральной. С другой, как только мы вступаем во ВТО, то и в либерализацию нашего экспорта-импорта втягиваемся сразу — тут уже лишь говорильней о диверсификации экономики не отделаешься.

ВТО и субсидирование сельского хозяйства

Замечу сразу, что уровень нашей поддержки сельского хозяйства, по сравнению со странами, задающими в ВТО тон, невелик. Без оговорок разрешенными субсидиями (к ним приравниваются налоговые и другие финансовые льготы) являются субсидии из так называемого «зеленого ящика» — на обеспечение экологии сельского хозяйства, развитие племенного скотоводства и элитного семеноводства, совершенствование инфраструктуры. В «желтом ящике» находятся в принципе незапрещенные субсидии, однако, если кто-либо из стран-членов ВТО выражает протест по поводу их использования (например, когда предоставление каким-либо государством целенаправленных льгот своим конкретным отраслям и производителям ведет к искажению условий конкуренции на рынках пострадавшей от этого страны), по линии ВТО может быть возбуждено соответствующее расследование. Если говорить о субсидиях из «желтого ящика», то по данным ВТО за 2005 год в среднем на душу одного жителя ЕС пришлось 9653 долларов, США — 7238, Канады — 3605. Каждый житель России довольствовался всего лишь 350 долларами США.

В прошлом десятилетии государственная поддержка сельского хозяйства снизилась в десятки раз. Наши субсидии аграрному сектору и сегодня низкие, они составляют 2-3 млрд. долларов США в год. Однако наше государство экономически крепнет, и мы уже в ближайшей перспективе способны резко увеличить помощь сельскому хозяйству. Эта тенденция наших западных торговых партнеров пугает, они опасаются нового крепнущего конкурента (например, на мировом рынке зерна) и хотят зафиксировать размер субсидий на возможно низкой отметке. Министр сельского хозяйства Алексей Гордеев весной прошлого года заявил, что Россия и ВТО договорились о 9,5 млрд. долларов США как о верхней границе. Мы не можем заглянуть за кулисы переговоров по этой проблеме, но способны предположить, что и эту сумму ВТО сегодня требует уменьшить, при уже отмеченном выше росте финансовых возможностей России помочь своим сельхозпроизводителям. На этом поле (и в аграрном смысле, и в переговорном) четких правил и ограничений нет, поэтому можно сказать, что мы имеем дело с «дипломатией воли и нервов»: кто сколько выторгует и сколько уступит. В последние годы Россия стала заметным экспортером зерна даже при очень ограниченной поддержке государства. А что будет, если наше государство раскроет для аграриев кошелек пошире? Кроме того, теперь зерно активно идет еще и на производство моторного топлива — этанола. Это привело к резкому увеличению спроса на зерно на мировом рынке и, соответственно, повышению цены на него. Что, кстати сказать, обостряет продовольственную проблему для развивающихся стран. Короче говоря, производство зерна — перспективнейшее дело, и тут у России немало козырей. И потому нас побаиваются, сдерживают в развитии всеми способами.

Ветеринарный и фитосанитарный контроль

В области ветеринарного и фитосанитарного контроля хотят, чтобы мы смягчили наши нормы, которые более строги, чем, скажем, в США и ряде других стран. Понятно, что за этим стоит желание больше продавать нам продукции того же животноводства. Но кому, как не России, развивать производство своего молока, мяса, яиц? Или частые и громкие разговоры о перспективах российского фермера — пустой звук?

Соблюдение прав интеллектуальной собственности

Претензии к нам в области соблюдения прав интеллектуальной собственности вполне обоснованы. Хотя следует заметить, что абсолютным чемпионом мира по контрафактной продукции, например, является Китай — член ВТО. Пусть мы по западным оценкам в этом деле вторые, что трудно отрицать. Однако, думаю, что в любом случае российская ситуация в этой сфере не может быть преградой на пути вступления в ВТО. Ведь наше нынешнее законодательство по интеллектуальной собственности и четвертая часть Гражданского кодекса соответствуют нормам и требованиям ВТО. Российские правоохранительные органы активизировали борьбу со всеми видами нарушений прав интеллектуальной собственности — это факт. Другое дело, что не все сразу получается.

Проблема таможенных пошлин

У нас таможня дает 40% дохода госбюджета (в развитых странах эта цифра равна 1-3%). Резко и сразу снижать импортные пошлины по соображениям как защиты внутреннего рынка и отечественных производителей, так и наполнения госбюджета мы не можем. До сих пор на переговорах с ВТО по таким пошлинам на промышленные и аграрные товары наши переговорщики достигали взаимоприемлемых компромиссов: умеренное снижение тарифов в течение более или менее длительного переходного периода. Кроме импортных пошлин, мы, в отличие от развитых стран, практикуем и экспортные пошлины — прежде всего, на сырьевые продукты (нефть, газ, древесину и др.), и они весьма весомые. Кроме выполнения фискальной задачи, экспортные пошлины также защищают наш внутренний рынок. Как известно, цены, к примеру, на нефтепродукты на российском внутреннем рынке ниже, чем на мировом. Отменим экспортные пошлины — и наши нефтяные компании бросят максимум своего продукта на экспорт, что неминуемо создаст серьезные проблемы для отечественного потребителя.

Почему Запад хочет убрать эти пошлины? Логика тут простая. Есть пошлины — меньше нашей нефти на мировом рынке и выше цены на этот продукт, что нехорошо. Но и у нас — не менее доступная арифметика. Снимем пошлины — меньше нефти на внутреннем рынке, поднимаются цены на этот продукт, а вместе с энергоносителями дорожает все вокруг: страдает наша экономика и, главное, население.

В ВТО нет правил, по которым от нас могли бы потребовать отмены или снижения экспортных пошлин. Однако дело в том, что если наличие экспортных пошлин (тем более высоких) не подпадает под букву требований ВТО, то духу этой организации, безусловно, противоречит. В перспективе России, конечно же, придется экспортные пошлины хотя бы снижать, иначе трудно будет вести разговор о либерализации в тех областях, где нам это действительно выгодно (вспомним о готовой продукции, высоких технологиях).

Развитые государства вообще экспортных пошлин не практикуют, но там сложилась другая ситуация. Возьмем Канаду. У нее внутренний уровень цен на энергоносители близок к мировому, что делает неактуальной проблему «опустошения» своего рынка экспортом. Что до фискальной части, то Канада, как и все развитые страны, научилась собирать внутренние налоги, не рассчитывая на экспортные пошлины.

В этом году в России резко повысились экспортные пошлины на необработанный лес. И это тоже спорная проблема в рамках наших взаимоотношений с ВТО. Положение в этой области у нас сложилось катастрофическое. До последнего времени шла безудержная торговля элементарным кругляком, в то время как абсолютное большинство развитых стран торгуют только готовой продукцией из древесины. Ту же Читинскую область превратили в полупустыню, сплавляя лес в Китай: дикая ситуация, которая долгое время находилась абсолютно вне государственного контроля. Повышение экспортных пошлин сразу дало серьезный результат: экспорт необработанной древесины значительно упал. Но надо идти дальше, организовывать свое обрабатывающее производство, хотя бы первичное — по изготовлению шпунтованной доски, фанеры, вагонки и т.п., а еще лучше — мебели и других изделий с высокой добавленной стоимостью. Но с этим сложнее. С мебелью всегда были проблемы. Хороший гарнитур в советское время ввозился как минимум из стран соцлагеря, лучшей бумагой считалась финская... Разумеется, и сегодня финны хотели бы получать наш кругляк, а потом продавать России бумажные рулоны и мебель, но это никак не в наших интересах. Тут опять-таки надо держаться дороги в будущее: по максимуму переходить на торговлю готовой продукцией, которая во всех отношениях выгоднее, чем продажа сырья.

Вступление в ВТО и экономика Москвы

Столица не добывает нефть или уголь, не сеет и не жнет, ее экономика сбалансирована, мобильна, поэтому Москве вряд ли стоит ожидать резких изменений. Тем не менее, к вступлению России в ВТО экономика Москвы должна готовиться.

Московская фармацевтика, скажем, не особенно заметит новации, так как она в основном производит недорогие медикаменты, а снижение импортных пошлин предусматривается здесь совсем небольшое. Однако снижение пошлин на дорогие импортные лекарственные препараты будет иметь для московского бюджета существенное значение. Например, многие онкологические лекарства у нас не производятся, та же Москва их покупает по очень высокой цене, а потом субсидирует из бюджета для граждан льготных категорий. Ниже импортные пошлины — легче городской казне, которая может направить вырученные средства на иные, не менее насущные, но пока не удовлетворенные нужды граждан.

В швейной и обувной промышленности эти пошлины снижаются до 2,5-5%, однако московские предприятия в этой сфере больше испытывают конкуренцию не со стороны официальных зарубежных производителей и поставщиков на наш рынок, а челноков с их товаром. По свинине, говядине и мясу птицы ситуация с пошлинами и квотами сохраняется до 2009 года: подмосковные производители, питающие столицу, могут работать спокойно.

Главное для Москвы вот что: здесь сосредоточены высокотехнологичные производства, предприятия с высокими стадиями обработки. Все они сразу не почувствуют выгод от вступления в ВТО, но им даются хорошие возможности для перспективного развития. Москве, как крупнейшему городу России, обладающему современной экономикой, будут даны дополнительные шансы для промышленного и финансового роста — надо только умело ими воспользоваться.

ВТО и российский потребитель

Какие выгоды способно принести членство в ВТО отечественному потребителю? Насчет снижения цен не уверен, пусть уменьшение импортных пошлин по идее и должно способствовать удешевлению товаров. Но вот ассортимент и качество услуг для населения, без сомнения, должны претерпеть изменения в лучшую сторону. Непросто придется, например, страховым компаниям. Возможность иностранных вложений в их основной капитал возрастет с 25 до 50%, в конце переходного периода сроком в 9 лет зарубежным страховым компаниям будет разрешено создавать у нас оффшорные филиалы. Все это означает непростую жизнь для тех, кто, извините, привык работать слишком просто. Однако пора заканчивать с тем убогим перечнем услуг, которые нам нередко предлагают иные страховые кампании, рассчитывая при этом получать от клиентов значительные суммы.

Или вот банковское дело. Центробанк уже в 1990-е годы объявил о допущении иностранной доли в основном капитале и активах отечественной банковской системы в пределах 12%. Однако в реальности она до недавнего времени не превышала 5-6%. В перспективе доля иностранного капитала должна возрасти до 50%. Ассоциация российских банков уже забила тревогу, требуя ограничить квоту 25%. Можно, конечно, пожалеть наших банкиров в связи с ожидающими их трудностями, но ведь есть еще и население, вкладчики этих самых банков. Где это в мире видано, чтобы банк давал кредиты под 15% и более, а проценты по текущим вкладам выплачивал в 1%? У нас попросту происходит грабеж на базе того, что на кредитном рынке доминируют «продавцы» кредитов, а не их «покупатели». Наши банки, по сравнению с зарубежными, во-первых, маломощны (поможет реструктуризация, слияние), а во-вторых, им надо учиться уважать клиента, особенно в лице простых граждан (поможет иностранная конкуренция).

Членство в ВТО и стратегическая задача

Вступление в ВТО поможет решить нам главную стратегическую задачу — диверсификацию экспорта и экономики в целом. Это хорошо, но здесь мы получаем только шанс на будущее, а не сиюминутные блага. При этом в текущем плане надо быть готовыми получить массу проблем, связанных с либерализацией нашего импорта, которая снизит уровень защиты отечественных производителей от внешней конкуренции.

Так что лучше бы России не рваться в ВТО без оглядки, платя любую цену за вступление в нее как можно скорее. Вместе с тем надо еще более активно к такому вступлению готовиться. Без модернизации нашей экономики у нас нет будущего — ни с ВТО, ни без.