Глобальные вызовы и угрозы XXI века (окончание)

Угрозы окружающей среде

Исчерпание запасов природных ресурсов усугубляется их крайне нерациональным использованием, чреватым поистине катастрофическими последствиями.^[1]

Равновесие между результатами жизнедеятельности человека как биологического вида и природой сохранялось до тех пор, пока первобытные люди жили охотой и собирательством. Переход к скотоводству и земледелию сопровождался первыми конфликтами людей с окружающей средой — эрозией почв из-за их распашки, засолением при ирригации, сведением лесов и прерий подсечно-огневым способом для расчистки земли под пастбища и пахоту (так были почти сведены, например, тропические леса Индии и Мадагаскара, составлявшие 2 тыс. лет назад 70% площади этих стран).

Однако только за последние два столетия в результате демографического взрыва и промышленных революций конфликты человека с природой приобрели масштабы беспощадной войны на уничтожение. Хотя голоса отдельных философов, ученых, писателей, начиная с Ж.-Ж.Руссо, призывали к поискам утраченной гармонии с природой как необходимого условия духовного совершенствования человека, логика капиталистического способа производства вела к торжеству идеи «покорения» им природы. Пафос самоутверждения в борьбе с природой был целиком воспринят, более того — доведен до крайности и коммунистическими противниками капитализма.

В итоге этого волюнтаристского, недальновидного и безответственного подхода к середине ХХ в. сложилась грозная ситуация, при которой каждый дальнейший шаг в развитии производительных сил оплачивается все более серьезным разрушением среды обитания человека и биосферы Земли в целом.

Самым опасным симптомом этого процесса стало загрязнение воздуха выбросами промышленных предприятий, жилищ и средств транспорта, прежде всего автомобилей, продуктами горения углеводородных источников энергии — угля и нефти. За год в атмосферу выбрасываются 7 млрд. тонн углекислого газа, метана и некоторых других газообразных продуктов, сотни миллионов тонн пыли.

Результатом оказывается не только ухудшение воздуха для дыхания жителей крупных мегаполисов, где уже к середине XXI в. будет сосредоточено более половины человечества, но и снижение его прозрачности. Солнечная радиация, нагревающая поверхность планеты, не может в таких условиях отдавать основную часть своего тепла в Космос, что вызывает парниковый эффект — постепенное потепление климата.

Если за последние 100 лет средняя температура у поверхности Земли повысилась на 0,5 градуса по Цельсию, то только за последние 10 лет (1995-2005 гг.) — вдвое больше. Большинство экспертов прогнозируют, что при сохранении существующей тенденции к 2050 г. она повысится на 2, а к концу века — на 4 градуса. Если этот прогноз сбудется, то последствия рискуют оказаться трудно вообразимыми. Таяние полярных ледяных шапок и льдов Гренландии затопит десятки островов и прибрежных зон, где живут сотни миллионов людей. Под водой окажутся 7 из 10 крупнейших портовых городов мира. Африканские пустыни начнут расширяться каждый год на территорию, равную площади Бельгии. Изменят векторы океанские течения, в том числе Гольфстрим, определяющий климат Северной Европы.

Многие из этих тенденций уже начали приобретать реальные очертания. Таяние льдов Арктики ускорилось в 2,5 раза — они утратили за 16 лет (1999-2006 гг.) 3 млн. м своего прежнего объема. К 2050 г. уровень океанов грозит подняться на 12-15 см, если не больше. Раннее наступление весны и лета, небывало теплые зимы, серия масштабных катастроф — ураганов, цунами, подтверждают вывод Комиссии ООН о том, что процесс изменения климата, что называется, «пошел». Хотя среди ученых продолжаются споры о том, в какой степени данные явления обязаны деятельности человека, а в какой — природным факторам, сомнений в роли парникового эффекта быть не может.

Повышение удельного веса в атмосфере газов, вызывающих этот эффект, особенно углекислого, вызвано не только промышленными, бытовыми и транспортными выбросами в воздух (из них четверть приходится на автомашины), но и уничтожением лесов.

Углекислый газ поглощают растения, прежде всего леса, превращающие его путем фотосинтеза солнечного света в кислород. Именно благодаря этому земная атмосфера стала за последний миллиард лет пригодной для дыхания. Между тем человечество уже исчерпало половину потенциала этого фотосинтеза. После упоминавшихся лесов Индии и Мадагаскара наступила очередь «легких планеты» — тропических массивов Амазонии, Центральной Африки, Юго-Восточной Азии, тайги Сибири и Северной Америки, которые сокращаются на 12 млн. га в год, будучи жертвой хищнической вырубки для промышленных целей (бумага, упаковочный картон, строительство, мебель) или увеличения посевных площадей сельскохозяйственных культур.

Даже в Западной Европе, где рациональное ведение лесного хозяйства (лесопосадки) сохранило под лесами четверть территории стран ЕС, они оказались под угрозой из-за «кислотных дождей» — атмосферных осадков, содержащих высокий процент вредных для растений окислов серы и азота, содержащихся в атмосферных выбросах промышленных предприятий. Только за 90-е гг. ХХ в. в Германии исчезла половина лесов.

В мегаполисах стало обычным образование «смога» — смеси тумана с дымом от труб отопительной системы жилья и выхлопа автомашин. Впервые отмеченный в Лондоне еще в конце XIX в., когда британская столица отапливалась дровами или древесным и каменным углем каминов, этот феномен распространился ныне по всей планете. Особенно чувствителен он в гигантских агломерациях с 15-20 млн. жителей (Токио, Мехико, Нью-Йорк, Шанхай и т.д.), где резко повысилась норма легочных заболеваний, особенно онкологических.

Сокращение площадей пригодных для сельского хозяйства земель и резервов пресной воды из-за роста населения, производства, городов, дорожной инфраструктуры усугубляется все более значительным объемом сельскохозяйственных, промышленных и бытовых отходов, загрязняющих окружающую среду.

Наибольшую опасность представляют собой, как уже отмечалось, последствия интенсивной ирригации и мелиорации, которые ведут к эрозии почв, защищавшихся прежде лесами, их засолению и опустыниванию. наиболее яркий пример этого — трагедия Аральского моря в Средней Азии: его площадь сократилась вдвое из-за забора воды для орошения монокультуры хлопка из рек Амударья и Сыр-Дарья.

В перспективе еще более опасным может оказаться масштабное применение химических удобрений, пестицидов и гербицидов, которые накапливаются в тканях растений и животных, угрожая здоровью людей (нитраты, фосфаты, ДДТ и т.д.).

Аналогичный эффект вызывает массовый сброс в водные потоки промышленных, сельскохозяйственных и бытовых отходов, накопление на периферии городов гигантских свалок мусора и кладбищ автомобилей. Хотя существующие очистные сооружения и мусороперерабатывающие заводы в принципе достаточно эффективны, они обходятся дорого, не всегда используются в соответствии с нормами экологических требований и в свою очередь наносят ущерб среде обитания.

Это особенно дает себя знать в городах развивающихся стран, окруженных обычно кольцом «бидонвилей» вроде печально известных «фавел» Рио-де-Жанейро — нищих лачуг, лишенных элементарной инфраструктуры (электричество, водопровод, канализация) и являющихся очагами распространения опасных инфекционных болезней.

Главной проблемой, связанной с переработкой отходов, безусловно стала необходимость найти безопасные места хранения и способы дезактивации отработанного топлива АЭС и оружейного плутония отслуживших свой срок ядерных боеголовок. Первоначальные варианты — затопление контейнеров с радиоактивными материалами в морях и океанах, помещение их в соляные шахты и т.п. не дали убедительных результатов, что вызывало к жизни даже экзотические проекты вроде вывода этих отходов в космос. В начале XXI в. наиболее практичными считаются снижение уровня радиоактивности отходов, их остекление и захоронение.

Одним из наиболее тревожных последствий действия всех этих факторов в сочетании со все более широкими промышленными масштабами использования человеком биоресурсов дикой природы (охота, рыболовство) является стремительное уменьшение их объема и безвозвратное исчезновение множества биологических видов.

Из 1,75 млн. существующих и 14 млн. потенциально существующих, но пока еще не описанных наукой видов флоры и фауны каждый год исчезают 10 тыс. Уже обречены на гибель 10% коралловых рифов, без которых невозможна жизнь рыб в тропиках, а через 30 лет — еще треть. Только за последние 10 лет исчезли 4 из 7 видов морских черепах, 80% видов акул. Это неудивительно: всего за полвека, с 1950 г. ежегодный объем улова рыбы и морепродуктов вырос в семь раз — с 20 до 135 млн. тонн, особенно в Северно-Восточной Атлантике и на Юго-востоке Тихого океана, где половина улова превышает норму естественного воспроизводства. Под угрозой оказались даже такие основные объекты рыболовства, как тресковые и красный тунец.

Не лучше положение и на суше, где исчезновение грозит четверти всех видов млекопитающих. Только в одних США зарегистрированные охотники-любители уничтожают 200 млн. разных видов диких животных в год. Жертвы же браконьерства вообще не поддаются подсчету. Еще более губительным является разрушение привычной для диких животных среды обитания — тропических лесов и саванн Амазонии, Индонезии, Африки, где численность крупных млекопитающих (слонов, носорогов, зебр, антилоп, львов, тигров, горилл и т.д.) сократилась за последнее столетие в десятки раз.

Исчезновение все большего числа видов растений и животных грозит безвозвратным обеднением генетического фонда планеты, чреватого опасностью вырождения животных, а в конечном счете и самого «царя природы» — человека, являющегося ее органической частью.

Одним из наиболее тревожных симптомов нарушения баланса биосферы Земли из-за подрыва человеком естественных экосистем служат участившиеся мутации болезнетворных бактерий и вирусов, вызывающих пандемии и эпизоотии неизвестных ранее инфекционных болезней — СПИДа, злокачественной пневмонии (СРАС), гепатита С, «птичьего гриппа», «коровьего бешенства» и т.д. Поиски эффективных средств борьбы с ними затруднены не только высокими издержками, но и трудностями карантинных мероприятий в эпоху массовых миграций в рамках процесса глобализации мировой экономики.

Фактором, способствующим распространению инфекционных пандемий, являются не только частые мутации их возбудителей, прежде всего гриппа, но и глобальное изменение климата. Среди почти исчезнувших было благодаря активным мероприятиям, но вновь появившихся, болезней фигурирует, в частности, малярия. Повышение среднегодовых температур привело к тому, что разносчики малярии — определенные виды комаров распространились далеко за пределы их обычных сфер обитания. Малярией болеют до 500 млн. человек в год, из которых от 1 до 3 млн. человек умирают.

Беспокойство мирового общественного мнения в связи с неуклонным ростом угроз окружающей среде приобрело с середины ХХ в. реальные очертания, приняв форму сначала публичных выступлений ученых-экспертов, а затем и массовых движений экологов. Хотя международные экологические организации гражданского общества и созданные во имя защиты окружающей среды партии «зеленых» остаются в большинстве стран (за исключением одно время Германии) на обочине политической жизни, правительствам пришлось волей-неволей также обратить на данную проблематику все более серьезное внимание.

Важными вехами на этом пути явились всемирные конференции, проведенные на высшем уровне под эгидой ООН сначала в Рио-де-Жанейро (Бразилия, 1992 г.), затем десятилетием спустя в Йоханнесбурге (ЮАР, 2002 г.). Между ними проблему рассматривала комиссия из представителей ведущих стран мирового сообщества под председательством бывшего премьер-министра Норвегии Брутланд.

Самая масштабная из экологических проблем — потепление климата, стала предметом протокола об ограничении выбросов в атмосферу газов, вызывающих парниковый эффект, подписанного в Киото (Япония), ратифицированного большинством участников, в т.ч. РФ, и вступившего в силу. В связи с перспективой истечения срока действия этого протокола и неприсоединением к нему государств, ответственных за выброс наибольших объемов углекислого газа, прежде всего США, данная проблема обсуждалась также на саммитах Европейского союза в Гетеборге (Швеция, 2002 г.) и саммите «Большой восьмерки» в Хайлигендамме (Германия, 2007 г.).

Целая серия межправительственных соглашений запрещает охоту на исчезающие виды редких животных, занесенных в Красную книгу, китобойный промысел, ограничивает жесткими квотами вылов отдельных видов промысловых рыб и морепродуктов в участках морей и океанов, которым грозит депопуляция.

В основе работы международных форумов и принятых на них документов лежит Концепция устойчивого развития, постепенно сложившаяся в результате работ ученых разных стран на протяжении длительного времени. Одним из пионеров в разработке этой концепции стал великий русский ученый академик В.И.Вернадский, выдвинувший идею органической взаимозависимости всех элементов природы — неорганической и органической, биосферы и «ноосферы» человека.

Заметный импульс размышлениям на эту тему дал нашумевший доклад международного Римского клуба ученых и общественных деятелей, опубликованный в 1972 г. под заголовком «Пределы роста». Основная мысль его сводилась к тому, что темпы роста мировой экономики начинают на определенном этапе отставать от темпов вызванного им исчерпания ресурсов и разрушения окружающей среды. В результате каждое новое поколение ожидают все менее благоприятные условия жизни. Отсюда следовал парадоксальный вывод о необходимости переключить прирост глобального ВВП на затраты по обеспечению экономии сырья и экологической безопасности, чтобы тем самым способствовать и торможению демографической динамики («нулевой рост»).

Доклад Римского клуба вызвал острую полемику. Большинство специалистов решительно отвергли его, сочтя очередным изданием старых идей мальтузианства. Эта полемика продолжается до сих пор: «Механистический подход Римского клуба, сформулированный в первом докладе «Пределы роста» 30 лет назад (пределы роста человечества определяются ресурсами) не оправдал себя. Он не позволяет объяснить демографический переход», — считает С.П.Капица.

Эта критика не лишена оснований. Однако сама постановка Римским клубом проблемы поисков оптимального баланса между ростом населения, ресурсами и затратами на экологию была плодотворной. Она позволила сформулировать цельную концепцию, для которой устойчивое развитие должно не только удовлетворять потребности настоящего времени, но и не ставить под угрозу «способность будущих поколений удовлетворять свои собственные потребности».

Императив обеспечения максимально высоких темпов прироста производства должен, согласно этой концепции, органически включать в себя, наряду с финансовой рентабельностью, другие не менее важные задачи — экономию ресурсов, сохранение среды обитания, преодоление контрастов в уровнях экономического развития разных стран, наконец, неуклонное повышение качества жизни нынешнего и будущих поколений.

Причем особенность Концепции устойчивого развития в том, что для нее все эти задачи не противоречат, а дополняют одна другую: например, расходы на очистные сооружения могут создавать дополнительный спрос, стимулирующий темпы роста, но при условии, что они будут обязательны для всех рыночных игроков, не подрывая конкурентоспособности одних в ущерб другим.

Некоторые практические шаги в этом направлении уже предприняты. Так, например, международные конвенции по ограничению квотами рыболовства имели следствием стремительное развитие промышленности по искусственному разведению рыбы. Ее продукция выросла всего за 25 лет (1980-2005 гг.) с 8 до 43% общего потребления морепродуктов — до 45,5 млн. тонн (на внушительную сумму 63 млрд. долларов США). Из них 70% приходятся на долю одного Китая. До 2030 г. для сохранения нынешней нормы потребления (12 кг на человека в год) необходимо будет удвоить этот объем, доведя его до 80 млн. тонн.

Значительные успехи достигнуты в технологии переработки промышленных и бытовых отходов, используемых в качестве «вторичного сырья». За его счет из отходов извлекаются и вновь используются в производстве 40% мирового потребления алюминия, 38% меди, 47% свинца, 22% бытовых пластмасс. В ряде стран, особенно в Японии, созданы крупные предприятия с полностью безотходным производством.

Благодаря фундаментальным открытиям в области молекулярной биологии становится возможной эффективная борьба против наиболее опасных болезней, включая рак и СПИД (методы генной инженерии с использованием стволовых клеток и профилактика индивидуальной наследственной уязвимости).

Тем не менее, все эти бесспорные достижения еще очень далеки от претворения в жизнь Концепции устойчивого развития в мировом масштабе. Главным препятствием является противоречие между глобализацией производства, все более масштабным передвижением через границы товаров, услуг, капиталов, людей и отсутствием глобального управления этими процессами. В условиях все более острой конкуренции на мировых рынках правительства национальных государств и транснациональные корпорации стремятся избавиться от любых ограничений, способных уменьшить конкурентоспособность их товаров по сравнению с продукцией соперников. Все более резкие контрасты между уровнями экономического развития отдельных стран и целых регионов, цены их рабочей силы и систем социальной защиты ведут к тому, что согласовать обязывающую все государства в равной степени экологическую политику, сопряженную с немалыми издержками, оказывается чрезвычайно трудно.

Противоречия глобализации

Проблематика глобализации — процесса, который решающим образом определяет облик современной мировой цивилизации — очень широка.

Необходимо подчеркнуть, что глобализация со всеми ее положительными и отрицательными последствиями отнюдь не заговор некой «мировой закулисы» — американского империализма, спецслужб, масонов и т.п. атрибутов фантазий любителей конспирологии. Это объективный процесс выхода производительных сил человечества на качественно новую ступень.

Конкретно глобализация означает резкое увеличение объема и интенсивности перемещения через национальные границы товаров, услуг, капиталов, людей, при котором ни один актор мировой экономики не может остаться в стороне.

Широкие торгово-экономические связи между странами, порой самыми отдаленными, были уже на заре цивилизаций — достаточно вспомнить «Великий шелковый путь» из Китая в Европу, по которому ежегодно проходили тысячи караванов с товарами, или путь «из варяг в греки» — от Балтики до Черного моря через Великий Новгород и Киевскую Русь. Однако эти обмены еще не были для их участников, за исключением т.н. «торговых» государств (Финикия, Венеция, Генуя, Нидерланды, а с XVIII в. и Великобритания) необходимым условием их существования. Удельный вес внутренних рынков подавляющего большинства стран составлял сравнительно ограниченную часть их ВВП.

С конца ХХ в. ситуация изменилась в принципе. Если и сейчас внутренние рынки далеко превышают обычно по объему товарооборота внешние, если исключить «нефтяные эмираты» Персидского залива, то производство и потребление во всех странах целиком зависят от разделения и специализации труда в международном масштабе. Темпы роста мировой торговли систематически опережают динамику производства товаров и услуг, а международных финансовых операций — торговли.

Важнейшим фактором этого перелома стала «информационная революция», произошедшая на рубеже ХХ и XXI вв. «Всемирная паутина» Интернета связала между собой важнейшие центры производства и обмена (прежде всего биржи и банки) потоками сведений обо всех факторах, влияющих на котировки ценных бумаг, капитализацию активов, курсы валют и тем самым на принятие в реальном времени решений о купле-продаже собственности, инвестициях, потреблении.

Это стало возможным не только благодаря стремительному развитию электронно-вычислительной техники. Органическое проникновение последней в структуру мировых хозяйственных процессов началось с того, что в наиболее развитых странах, на которые приходится основная масса добавленной стоимости, сектор услуг далеко опередил по стоимости реальный сектор (сельскохозяйственное и промышленное производство вместе взятые), достигнув 2/3 ВВП.

Хотя 4/5 человечества — развивающиеся страны все еще живут в индустриальном, а многие и в доиндустриальном обществах, государства т. наз. «золотого миллиарда» — Северная Америка, Евросоюз, Япония бесповоротно вступили в постиндустриальную эру. Именно они производят 3/4 товаров и услуг, причем все более значительная часть бывшего «третьего мира», где живет большинство населения планеты. Поднимающиеся (emerging) экономики Китая и Индии идут по тому же пути.

Не менее важным, поистине судьбоносным событием, без которого глобализация в ее современных масштабах была бы немыслима, явилось крушение «реального социализма» советского образца, положившее конец расколу мира на две несовместимые социально-экономические системы. История убедительно опровергла тезис, сформулированный в последней брошюре Сталина («Экономические проблемы социализма в СССР») о формировании двух мировых рынков, основанных на разных принципах. С того момента, как попытки найти альтернативу рыночной системе окончательно зашли в тупик, единый мировой рынок стал реальностью.

Следует, однако, отметить, что безальтернативность рыночной системы и объективный характер глобализации еще вовсе не означают, что достигнутый ею ныне уровень необратим. Процессы формирования мирового рынка в результате I и II промышленных революций развивались по восходящей вплоть до 1914 г., когда они были внезапно прерваны двумя мировыми войнами, Великой депрессией 1929-1933 гг., революциями в России и Китае. Вплоть до 1946 г., а отчасти и в ходе холодной войны до ее окончания в 1991 г. либерализация мировой экономики пошла вспять, уступив место волнам таможенного и иного протекционизма вплоть до автаркии. В международных финансах рухнул сначала золотой стандарт, а затем и попытки его замены долларом США как единственным средством международных расчетов. Подобные потрясения нельзя исключать и в будущем, если человечество вновь столкнется с катаклизмами сравнимого масштаба — природными, экологическими или социально-политическими, в том числе связанными с неоднозначными последствиями самой глобализации.

Несмотря на эту важную оговорку, в обозримом будущем тенденция к дальнейшему углублению и расширению процессов глобализации остается все же доминирующей. Ее конкретное проявление состоит прежде всего в том, что все большая часть товаров и услуг производится не в одной, а одновременно во многих странах транснациональными корпорациями (ТНК).

В поисках путей снижения издержек производства и повышения конкурентоспособности продукции штаб-квартиры ТНК переносят те или иные звенья производственного процесса туда, где доступнее сырье и энергия, дешевле рабочая сила и услуги специалистов, менее обременительно налоговое, социальное, экологическое законодательство. Причем эта специализация идет не только между отраслями, когда специализированное производство, например, текстиля развивается только в одних странах, а компьютеров — в других. Правилом становится внутриотраслевая кооперация, при которой компоненты раскрученных рекламой товарных марок (брендов) производятся и собираются в десятках стран, разделенных порой огромными расстояниями.

В таких условиях неудивительно, что темпы роста торговли обгоняют динамику производства, а финансовые потоки — торговлю. В первые годы XXI в. глобальное производство растет ежегодно в среднем на 2,5-3% (при том, что в некоторых «поднимающихся» странах — Китае, Индии, России, Бразилии, т. наз. группе БРИК — вдвое-втрое быстрее), мировая торговля — на 4-5%, а движение капиталов — на 7-8%.

Поскольку избыток рабочей силы, сырья, энергии имеется в одних местах, а ликвидные средства для инвестиций и передовые технологии — в других, они перетекают во встречных направлениях друг к другу. Причем наиболее мобильными являются при этом капиталы: из страны в страну постоянно кочуют гигантские средства порядка 1500 млрд. долларов США за квартал. Международные валютные операции достигают в год 7000 млрд. долларов, зарубежные инвестиции — 1000 млрд., слияния и поглощения компаний — 720 млрд. долларов США. В мире насчитывается 63 тыс. ТНК, имеющих 690 тыс. дочерних компаний и филиалов за рубежом. В то же время за день национальные границы пересекают 3 млн. человек, число абонентов Интернета составляет 500 млн., а объем телефонных переговоров — 100 млрд. минут.

Все это, собственно, и есть материальное воплощение глобализации. Очевидно, что она объективно способствует финансовой оптимизации использования природных ресурсов (сырья, энергии), технологическим инновациям, реализации трудового и интеллектуального человеческого потенциала в мире, где они распределены крайне неравномерно, а многих элементов все ощутимее не хватает. Благодаря глобализации мировая экономика впервые стала единым механизмом, беспрецедентно усилив взаимозависимость между странами и людьми благодаря информационным и культурным обменам между ними. Через СМИ и Интернет миллиарды людей оказались зрителями, а в какой-то мере соучастниками событий, от которых зависят отныне их судьбы. Планета оказалась, по меткому определению, «мировой деревней».

Вместе с тем, положительные аспекты глобализации сопровождаются многими отрицательными последствиями, чреватыми углублением проблем, с которыми столкнулось человечество на пороге третьего тысячелетия нашей эры.

Наиболее серьезным из этих последствий безусловно является дальнейшее углубление контрастов между развитыми и рядом развивающихся стран. Приток капиталов и современных технологий ТНК в страны бывшего «третьего мира», располагающие значительными резервами сырья, источников энергии и дешевой рабочей силы («новые индустриальные государства» Юго-Восточной Азии, Китай, Индию) безусловно способствовали ускорению их экономического роста. В результате более 800 млн. человек выбрались из крайней нищеты. В то же время там, где такие ресурсы или инфраструктура для их активной эксплуатации отсутствуют, абсолютная бедность приобрела еще более трагический характер. Это касается прежде всего стран Тропической Африки, Южной Азии, Центральной и части Южной Америки. В Африке ВВП на душу населения в 1987-2000 гг. сократился на четверть, ее доля в мировой торговле — наполовину, государственный долг увеличился в 20 раз, достигнув объема ВВП. На континенте насчитывается 30 млн. больных СПИДом, из которых регулярное лечение получают только 27 тыс., поскольку стоимость лекарств превышает средний доход африканца в 12 тыс. раз. В Бангладеш зарплата в экспортных отраслях не превышает 10 долларов в месяц — одну десятую себестоимости товаров. В 2006 г. более 250 млн. детей в возрасте менее 10 лет использовались как нелегальная рабочая сила. В том же году 22 тыс. детей погибли в результате аварий на производстве.

С другой стороны, перелив капиталов и перенесение ТНК производств, прежде всего трудоемких, загрязняющих среду обитания, и отчасти услуг промышленно развитых стран в развивающиеся увеличивает безработицу, усиливает давление на зарплату, подрывает системы соцобеспечения, завоеванные в упорной борьбе трудящимися стран «золотого миллиарда». Слияния и поглощения ТНК, диктуемые императивами конкурентной борьбы в мировом масштабе, сопровождаются массовыми увольнениями рабочих, служащих, специалистов ради экономии на издержках производства и увеличения дивидендов, от которых зависит биржевая капитализация предприятий.

Все более значительное опережение темпов роста производства в реальном секторе экономики потоками капиталов, кочующих из страны в страну в поисках максимально быстрой спекулятивной отдачи, ведет к образованию гигантских «финансовых пузырей». Колоссальный отрыв биржевых котировок от реальной стоимости ценных бумаг усугубляется игрой на колебаниях курсов валют и практикой фьючерсных сделок, в которых как будущий товар, так и его оплата построены исключительно на банковских кредитах.

Эта виртуальная практика создает предпосылки для колоссальных биржевых крахов, за которыми следуют длительные депрессии. Именно так произошло в конце 1980-х гг. в Японии, где банки финансировали промышленность под сомнительные активы в виде явно переоцененной недвижимости. Ревальвация иены, навязанная США, которые стремились сократить свой торговый дефицит в торговле с Японией, вызвала в последней крах, обернувшийся целым десятилетием почти нулевого роста производства.

Происходящее в результате глобализации расширение информационных и культурных обменов приносит не только позитивные результаты. В условиях господства ТНК над производством развлекательной теле- и кинопродукции, шоу-бизнесом происходит коммерциализация и унификация потребительского масс-культа по единому американизированному стандарту. Реакцией на нее оказывается стремление к защите национально-культурной идентичности, выливающееся порой в опасные формы ксенофобии и религиозного фундаментализма.

Все эти негативные тенденции дали толчок широкому движению антиглобализма (или, точнее, «альтерглобализма» — сторонников иной, гуманизированной и социальной глобализации). С ним сблизились защитники окружающей среды и права народов самых отсталых, бедных стран, все еще составляющих более половины человечества, на доступ к благам современной цивилизации. Антиглобалисты пополнили свои ряды и за счет осколков распавшегося после краха СССР мирового коммунистического движения или различных левацких группировок (троцкистов, анархистов, маоистов).

Этот пестрый конгломерат заявил о себе массовыми акциями протеста в городах, где поводились сессии международных организаций, олицетворяющих в глазах альтерглобалистов ультралиберальную капиталистическую глобализацию под эгидой США — «Большой восьмерки», ВТО, МВФ, Всемирного банка и т.д. Немногочисленные экстремистские элементы зачастую придавали этим акциям провокационные формы погромов магазинов, поджогов автомашин, блокирования улиц, автомагистралей, побоищ с полицией. Наиболее масштабные акции такого рода имели место на саммите ВТО в Сиэтле (США).

Влияние альтерглобалистского движения подрывает его крайняя неоднородность, а главное — отсутствие сколько-нибудь убедительной позитивной программы. Попытки сформулировать ее на международных съездах альтерглобалистов в Порто-Аллегре (Бразилия) или Мумбае (Индия), задуманных как противовес ежегодным встречам представителей либеральной элиты мировой капиталистической экономики и политики в Давосе (Швейцария), дали весьма ограниченные результаты. Дело свелось по существу к требованию введения т. наз. «налога Тобина» (по имени известного американского экономиста) на международные финансовые сделки, за счет которого финансировалась бы помощь самым бедным развивающимся странам. Участники альтерглобалистского движения рекрутируются в основном из студенческой молодежи наиболее развитых, а не отсталых регионов мира, на защиту интересов которых они претендуют.

Тем не менее, тот факт, что движение альтерглобалистов не стихает, говорит о его обоснованности. Получая через СМИ широкую известность, оно заставляет лидеров великих держав всерьез задумываться о необходимости управления стихийными процессами глобализации с тем, чтобы ввести их в более рациональное русло. Данной проблеме уделяли внимание многие саммиты международных организаций — от «Восьмерки» до Евросоюза и ООН. Принятые на них документы позволяют надеяться, что эта цель рано или поздно может быть достигнута.

Международный терроризм и организованная преступность

Огромный резонанс терактов 11 сентября 2001 г., после которых президент Дж. Буш-младший объявил войну против международного терроризма главным приоритетом внешней политики США и обосновал этим вооруженные интервенции в Афганистане и Ираке, может создать впечатление, будто эти теракты являются беспрецедентным, качественно новым явлением. Между тем это не так. Хотя по своему масштабу и оригинальным методам подготовки и проведения теракты 11 сентября бесспорно впечатляют, сам по себе терроризм в том числе международный, является вполне банальной, хотя и бесчеловечной формой борьбы за достижение тех или иных политических целей.

К террору — массовому или индивидуальному — всегда прибегали спецслужбы, особенно тоталитарных государств (убийства за рубежом Троцкого, Петлюры, Бандеры, Войкова, Воровского, чилийского генерала Летельера, португальского генерала Делгадо и т.д.). Террор был одной из основных форм деятельности самых разнообразных революционных и националистических движений: достаточно упомянуть итальянских карбонариев, русских народовольцев и эсеров, французских анархистов, партизан времен Второй мировой войны или антиколониальных движений после нее (Индокитай, Алжир, Кения, Мозамбик, Ангола, ЮАР и т.д.).

В 1960–80-х гг. волна террористических актов прокатилась по ряду стран Западной Европы, Америки и Азии, где их организаторами были были левацкие, либо крайне правые группировки (группа Баадера-Майнхоф и «Фракции Красной армии» в ФРГ, «Красные бригады» и неофашистская «ложа П-2» в Италии и т.д.). Жертвами террористов стали Махатма Ганди, президент США Джон Кеннеди, его брат Роберт, борец за равноправие цветного населения пастор Мартин Лютер Кинг, бывшие или действующие премьер-министры Швеции (Улоф Пальме), Италии (Альдо Моро), Израиля (Ицхак Рабин), Индии (Индира Ганди и ее сын Раджив Ганди), Шри-Ланки (Соломон Бандаранаике) и многие другие.

Уже в наше время террористические акты совершаются сепаратистской организацией ЭТА в испанской Стране Басков, Ирландской республиканской партией (ИРА) в Северной Ирландии (Ольстере), Фронтом национального освобождения Корсики во Франции, «Тиграми освобождения Тамил-илама» в Шри-Ланке, «марксистскими» повстанцами в Колумбии, маоистами в Непале и т.д.

Очевидно, что если мотивы организаторов этих актов террора были весьма различны, то техника их исполнителей долгое время оставалась более или менее схожей. «Классическими» образчиками ее могли служить убийства императора Александра II 1 марта 1881 г. в Санкт-Петербурге народовольцем Каляевым, премьер-министра Петра Столыпина в сентябре 1911 г. в Киеве провокатором Богровым, австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда в июле 1914 г. в Сараево сербским националистом Гаврилой Принципом (оно стало поводом для развязывания Первой мировой войны), короля Югославии Александра и французского министра иностранных дел Луи Барту в 1934 г. в Марселе хорватскими усташами. Во всех этих случаях террористы использовали револьверы и/или бомбы во время публичных мероприятий с участием намеченных жертв.

Международный терроризм начала XXI в. отличается от многочисленных прецедентов в отдаленном и даже более близком прошлом по некоторым весьма существенным новым параметрам.

Это прежде всего иные мотивации его вдохновителей и исполнителей. Если раньше международные террористы руководствовались в основном национальными, идеологическими или политическими соображениями, то теперь они все чаще приобретают характер актов религиозного фанатизма. Если в 1980 г. только 2 теракта из 64 имели религиозный характер, то в 1990 г. — уже 11 из 48, в 1995 г. — 25 из 58, а в 2005 г. — 49 из 85.

Его главным очагом не случайно стали мусульманские страны Ближнего и Среднего Востока. Разочаровавшись после освобождения от колонизаторов в революционном национализме с социалистической окраской, оказавшимся неспособным обеспечить модернизацию и процветание, часть населения этих стран оказалась восприимчивой к идеям возврата к истокам «чистого» ислама, не копирующего Запад, а отвергающего его цивилизацию во имя собственных ценностей.

Парадокс исламского фундаментализма конца ХХ в. состоял в том, что его подъему способствовали сами западные державы, прежде всего США. Сочтя его союзником против влияния СССР на Ближнем и Среднем Востоке, ЦРУ США активно помогало с помощью пакистанских спецслужб моджахедам в партизанской войне против советских войск в Афганистане. Именно таково было, в частности, происхождение террористических сетей «Аль-Каиды» во главе с саудовским миллиардером Усамой бен Ладеном.

Однако очень скоро этот союзник превратился для США в злейшего врага. Решающую роль в этой трансформации сыграли два фактора — арабо-израильский конфликт в Палестине и исламская революция в Иране в 1979 г. Поддержка США Израиля и их тесные связи с шахским режимом привели к тому, что шиитские фундаменталисты во главе с лидером иранской революции имамом Хомейни провозгласили США своим главным противником, а организации палестинских арабов развернули партизанскую деятельность не только на оккупированных Израилем в ходе «Шестидневной войны» территориях, но и во всем мире против интересов США и их партнеров.

С конца 60-х гг. ХХ в. эта борьба приняла ярко выраженный террористический характер – угона и подрыва самолетов, взрывов в людных местах и т.д. Палестинские боевики финансировались рядом арабских стран, располагавших благодаря росту цен на нефть значительными средствами – Саудовской Аравией, Ливией, эмиратами Персидского залива и т.д. Общим идейным знаменателем для них, помогавшим сгладить острые политические разногласия, стал фундаменталистский ислам, в частности, в виде саудовского ваххабизма.

Со своей стороны клерикальное руководство Ирана пыталось не только распространить идеи исламской революции среди шиитов других стран региона, но и прибегало за рубежом к терактам против противников режима, эмигрировавших на Запад (убийство последнего шахского премьер-министра Ш.Бахтияра во Франции), и помогало некоторым арабским экстремистам, использовавшим террористические методы, прежде всего, группировке «Хезболлах» в Ливане.

На рубеже ХХ и XXI вв. террористическая деятельность исламских фундаменталистов приобрела новые формы, заметно отличавшиеся от «классического» терроризма в прошлом. Среди них — взятие заложников, массовые убийства мирного населения с помощью взрывчатки, использование террористов-смертников, в том числе женщин и т.д.

Главной целью этих демонстративных акций являются провоцирование паники и дестабилизации политических противников во имя достижения не только конкретных политических целей (уничтожение Израиля, создание палестинского государства), но и замена прозападных режимов на Ближнем Востоке исламистскими во имя восстановления средневекового мусульманского халифата в региональном, если не мировом масштабе.

В борьбе за решение этой глобальной задачи, чреватой предсказанным С.Хантингтоном «столкновением цивилизаций», террористические сети исламистов используют в качестве опорных пунктов т. наз. «страны-изгои» с близкими им режимами (прежде всего Афганистан в период господства там экстремистского движения «Талибан»). Там развертывались лагеря для военной подготовки и идейного воспитания боевиков, широко используются «горячие точки» (Палестинские территории, Чечня, Кашмир), в которых террористы из разных стран получают боевой опыт, наконец, страны Западной Европы, в которых существуют крупные диаспоры иммигрантов из стран Ближнего и Среднего Востока — арабов, турок, пакистанцев (Германия, Великобритания, Франция).

В результате, как следует из отчета Госдепартамента США, только за 2006 г. число террористических атак выросло по сравнению с 2005 г. на 28,5% , достигнув 14,5 тыс. В то же время доля таких инцидентов в Ираке и Афганистане увеличилась с 35,5 до 51,5% всех терактов.

Наиболее опасной формой терроризма может стать использование фанатиками-экстремистами оружия массового уничтожения — ядерного, химического, бактериологического. Первым прецедентом такого рода стала атака боевиков японской религиозной секты «Аум синрике» на пассажиров токийского метро с использованием нервно-паралитического газа «зарин», унесшая немало жертв. В США имела место рассылка по почте писем, зараженных бациллами сибирской язвы.

Однако эти инциденты были все же сравнительно ограниченными. Гораздо более катастрофическими последствиями грозит атомное оружие. Для его применения террористам вовсе не обязательно фабриковать кустарным способом бомбу с критической массой обогащенного урана или плутония, необходимой для начала цепной реакции. Вполне достаточна была бы т.н. «грязная бомба» — сильный заряд обычной взрывчатки в корпусе из облученных материалов, результатом чего может стать радиоактивное заражение воздуха и воды в крупном городе.

Такая угроза вполне реальна. Многочисленные случаи ареста спекулянтов радиоактивными материалами, обслуживающих правительства т. наз. «пороговых» стран, стремящихся войти в атомный клуб (Иран), говорят о формировании настоящего подпольного рынка таких материалов, получаемых из отвалов урановых рудников, отходов АЭС или оружейного плутония списанных атомных подлодок. Такие случаи зафиксированы и в республиках бывшего СССР, где производилось или было размещено атомное оружие.

Опасность современного международного терроризма вообще и исламистского в частности заключается в том, что он органически вписывается в процессы глобализации мировой экономики и политики. Наличие всемирной информационной сети, колоссальные объемы международных финансовых и людских потоков дают террористам возможность с одной стороны, использовать их для связи, переброски кадров, оружия, финансирования боевых операций, а с другой — блокировать эти каналы с помощью точечных терактов. парализующих возможности ответных действий.

В таких условиях борьба против международного терроризма только в рамках национальных государств может дать лишь половинчатые результаты. Она требует широкого сотрудничества спецслужб в рамках различных международных организаций — как существовавших ранее, так и созданных специально антитеррористических центров. Такие центры уже действуют при НАТО, ОДКП, ШОС и т.д. Налажен мониторинг международного финансирования террористической деятельности.

Тем не менее, одних лишь административно-полицейских и военных методов борьбы с терроризмом явно недостаточно, что наглядно подтверждается контрпродуктивным опытом интервенций США в Афганистане и Ираке. Корни современного терроризма, в том числе исламистского, уходят в решение кардинальных проблем социально-экономического характера, прежде всего углубляющихся контрастов в уровнях развития стран Севера и Юга, усугубляемых глобализацией.

Среди особенностей современного международного терроризма фигурирует его тесная связь с трансграничной организованной преступностью. Криминальные группировки действовали в нескольких странах одновременно и прежде, заставляя соответствующие правоохранительные органы поддерживать постоянные контакты между собой в розыске наиболее опасных преступников. Однако вплоть до последней трети ХХ в. речь шла в основном о пресечении банальных уголовных преступлений — воровства, грабежа, разбоя, бандитизма, контрабанды и т.д.

Ныне ситуация изменилась качественно. Хотя перечисленные виды правонарушений, разумеется, по-прежнему имеют место, центр тяжести организованной международной преступности переместился в сферу экономики, где она приобрела беспрецедентный размах на фоне процессов глобализации.

Фальсификация отчетов крупнейших компаний типа американского «Энрона», расхищение кредитов международных финансовых организаций, коррупция чиновников самого высокого ранга при размещении иностранных заказов, использование ими в корыстных целях служебной тайны, отмывание денег, полученных преступным путем, уход от налогов в фиктивные банки, находящиеся в офшорах (Багамские и Кайманские о-ва, Гибралтар и т.д.) — таков далеко не полный перечень экономических преступлений, выходящих за национальные границы. Масштабы этой «неформальной» экономики составляют в некоторых странах 30-40% ВВП, достигая сотен миллиардов долларов.

Другая новая форма преступности — незаконное (хакерское) проникновение через Интернет в банки данных компаний и частных лиц в целях получения и перепродажи конфиденциальной информации, шантажа и вымогательства под угрозой введения компьютерных вирусов, наконец, просто грабеж чужих банковских счетов.

Колоссальные масштабы получило нарушение права интеллектуальной собственности путем пиратского производства лицензированной аудио, кино и телепродукции, особенно широко распространенное в Китае, Индии, России. Данный вопрос приобрел такую важность, что стал объектом острых конфликтов в ВТО.

Очертания поистине глобальной угрозы приобрел незаконный оборот наркотиков, производимых в основном в странах, выращивающих коноплю, опиумный мак, коку — прежде всего в Колумбии, Афганистане и т. наз. «золотом треугольнике» — Бирма-Таиланд-Лаос. Могущественные колумбийские наркокартели (Медельин, Кали) имеют собственные плантации, подпольные предприятия по производству кокаина, героина, марихуаны, синтетических наркотиков, доставляемых в Европу и США через мафиозные структуры в западных странах. Другой поток наркотрафика идет туда же из Центральной Азии через Россию. Общий объем наркоторговли оценивается гигантской суммой порядка 500 млрд. долларов в год.

Не менее значителен объем средств, получаемых от нелегальной торговли оружием, снабжающей участников конфликтов в «горячих точках» планеты, и людьми — доставки через границы, снабжения фальшивыми документами, незаконной эксплуатации на рабских условиях женщин для работы в «секс-индустрии» или трудовых мигрантов.

Характерной чертой всех этих видов международной организованной преступности является тесное переплетение ее с легальным бизнесом и сращивание через коррупцию с государственными структурами, в том числе правоохранительными органами. В результате происходит органическое внедрение криминалитета в ткань современного общества.

Борьба против организованной преступности, как и против терроризма, все шире ведется в международном масштабе через специализированные структуры — Интерпол и Европол (в рамках ЕС). Деятельность этих организаций опирается на солидную юридическую базу соглашений об обмене информацией и оперативном сотрудничестве правоохранительных органов вплоть до объявления преступников в международный розыск и выдачи соответствующих мандатов.

Из всего изложенного можно сделать следующие выводы:

1) в начале XXI в. человечество столкнулось с проблемами беспрецедентного масштаба, без решения которых само его дальнейшее существование может оказаться под вопросом;

2) решение этих проблем, при всей их сложности, возможно в более или менее отдаленном будущем, но при одном обязательном условии — совместных действиях всех стран, больших и малых;

3) поиски таких решений и координация действий на региональном и глобальном уровнях требуют качественно иной степени управляемости процессами взаимоотношений человека с природой и людей между собой. Речь идет не о создании некоего мирового правительства, а о горизонтальном сетевом управлении с участием самых разных политических, экономических и социальных структур — государств, международных организаций, ТНК, гражданского общества.

^[1] Данная статья представляет собой сокращенный вариант главы учебника «Мировая политика» под ред. С.В.Кортунова, готовящегося к выходу в Издательском доме ГУ-ВШЭ.