Америка и мир при Бараке Обаме

Схлынула волна первоначального возбуждения, сенсационности, эйфории, охватившая мир после победы на президентских выборах в США Барака Обамы. Прогнозы даются самые разные, но у нас в России следует ожидать неуклонного усиления обамафобии в СМИ — по крайней мере, до встречи российского и американского президентов. Определенный тренд заметен вполне четко: доминирующие в СМИ комментаторы стремятся внушить обществу, что победа Барака Обамы, во-первых, не вполне репрезентативна, поскольку большинство белого населения проголосовало «против»; во-вторых, доказывает лишь деградацию американского общества и грядущий неизбежный упадок Америки вообще; в-третьих, ничего не меняет, так как в Америке, кто бы ни стал президентом, командовать будут одни и те же силы; в-четвертых, быстро приведет к разочарованию, когда выяснится, что выбрали просто краснобая, сумевшего «охмурить» нацию; и в-пятых, будет иметь жуткие последствия глобального характера. Эти противоречащие одна другой оценки объясняются тем, что сторонники известной ориентации не в силах скрыть досаду и раздражение в связи с тем, что проиграл Маккейн, за которого они явно или тайно «болели» (достаточно вспомнить некоторые высказывания накануне выборов: «день победы американского Горбачева станет черным днем для всего мира», «я не хочу, чтобы во главе враждебной страны был умный и талантливый политик» и т.д.).

Но даже многие из числа тех, кто отнюдь не придерживается указанной ориентации, относятся к победе Обамы весьма скептически, аргументируя свое мнение тем, что еще ни один президент США не вступал в должность при столь неблагоприятных внутренних и внешних обстоятельствах, а Обама не имеет серьезного политического опыта, ничем существенным никогда не руководил, его сколько-нибудь новаторские начинания встретят отпор со стороны прочно устоявшихся сил истеблишмента, и он либо окажется в изоляции и будет блокирован, либо пойдет на поводу у традиционно настроенных кругов.

Особой критике — как в самой Америке, так и у нас — подвергается то, что набранная Обамой команда состоит в основном из прежних, известных политиков и экономистов. Почему-то не принимается во внимание, что новый глава государства в любой стране (если только он не взял власть в результате переворота) вынужден набирать команду именно из числа людей, уже имеющих опыт государственной службы, и наивно было бы думать, что на руководящих постах вдруг окажутся никому не известные лица. На это можно ответить, что и среди хорошо знакомых обществу деятелей прошлых администраций можно было найти других, а не таких, как Гейтс или Хиллари Клинтон. Но ведь еще нет оснований считать, что это неудачный выбор. Пусть Гейтс и был министром обороны при Буше, но он никогда не был «неоконом», это не Рамсфелд, Чейни, Вулфовиц или Перл, а его компетентность никем не оспаривается. Главное же состоит в том, что даже люди иных взглядов, войдя в команду нового президента и почувствовав груз ответственности, будут вынуждены идти в фарватере его политики, приспособить свою позицию к требованиям нового курса, а возможно, и искренне стать убежденными сторонниками лидера, поняв правильность его установок. Любопытно, что когда Обаму стали упрекать, в том, что в его команде сплошь прежние люди, поэтому непонятно, откуда же придут обещанные перемены (change), он без ложной скромности, но с достоинством ответил: «Перемены придут от меня». Это показывает его уверенность в собственных силах, понимание ключевой роли президента. Ведь, набирая команду, Обама прекрасно понимал, скольких людей из числа голосовавших за него он разочарует и оттолкнет — но не побоялся пойти на это. Настоящий лидер не идет вслед за настроениями общества, хотя и учитывает их — он ведет общество за собой. Разумеется, пока еще рано судить, оправдаются ли кадровые назначения Обамы, но лидерские качества уже на этом этапе он проявил.

Что же касается разговоров о том, что его победа — лишь результат того, что за него почти поголовно проголосовали афроамериканцы, то это сильное упрощение.  Верно, что за Обаму проголосовало меньше белых, чем за Маккейна (43 против 55%), но он все же набрал больше «белых» голосов, чем его предшественники из числа кандидатов от демократической партии — Гор и Керри; скорее всего, здесь дело в том, что больше белых  вообще голосуют за республиканцев, чем за демократов, и цвет кожи не имеет решающего значения. Верно также и то, что за Обаму проголосовало 95% афроамериканцев — а как могло быть иначе, если вспомнить еще совсем недавнюю историю расовой дискриминации? В целом  же  за Обаму проголосовало 49% мужчин против 48 за Маккейна, 56% женщин против 43, 67% латинос против 31, 67% азиатов против 35, 54% католиков против 45, 75% неверующих против 23, и даже 79% иудеев против 21, хотя в течение всей выборной кампании среди евреев были сильно распространены подозрения в том, что Обама прежде был связан с антисемитскими «Черными мусульманами». Лишь протестанты отдали предпочтение Маккейну (54% против 45), но это традиционный республиканский электорат. Обама получил голоса 63% жителей больших городов и 50% — в средних городах; в малых городах и сельской местности он уступил сопернику (45% против 53). Если же говорить о разбивке населения по уровню доходов, то здесь соотношение такое: люди с доходом менее 15 тыс. долларов — 73% за Обаму против 25% за Маккейна, с доходом 30-50 тыс. — 55% против 43, с доходом 100-150 тыс. — 48% против 51, с доходом 200 тыс. и более — 52% против 46. Иначе говоря, явный, большой перевес в пользу Обамы был лишь у малообеспеченных, среди остальных категорий населения разница была незначительной по сравнению с прежними выборами, так что имущественный фактор для среднего класса и богатой верхушки не был определяющим по сравнению с идейными и культурными предпочтениями. А вот здесь показательно то, что среди избирателей, имеющих образование выше колледжа (postgraduates), Обама превзошел соперника на целых 18 пунктов. Подтвердилось все чаще высказываемое предположение о том, что в американском обществе происходит серьезное размежевание именно по культурному критерию, что фактически образовались «две Америки»: одна — традиционная, менее образованная, но более набожная, имеющая сильные предубеждения против интеллектуальной, «морально распущенной, космополитической» прослойки, обычно ассоциирующейся с жителями Новой Англии и Калифорнии; это — «одноэтажная Америка» фермеров и трудящихся малых городов, тех людей, о которых Сара Пэйлин с гордостью говорила, что вот это и есть реальная, проамериканская Америка. И вторая — более образованная, модернизированная, открытая всему новому Америка. Она и победила, пусть с не таким уж большим преимуществом, но ведь в американских выборах, как и вообще в демократических странах, подавляющего перевеса  почти никогда не бывает.

А что сказать по поводу поразительного для Америки всплеска «обамамании», когда стотысячные толпы восторженно приветствовали человека, о котором прежде абсолютно ничего не знали, а десятки тысяч добровольцев по всей стране проводили беспрецедентную по размаху кампанию поддержки черного кандидата? Многие склонны видеть в этом нечто, напоминающее сеанс массового гипноза. Ведь в своих речах, которые, конечно, производят колоссальное впечатление (такого оратора, по мнению историков, в стране не было со времен Линкольна, и даже Кеннеди не обладал подобным красноречием), Обама ничего особенного по существу не предлагал, а упирал на ключевые слова «перемены» и «надежда». Чародей? Но американцы — прагматичный, трезвый и здравомыслящий народ, и по отношению к ним неприменимо, например, то, что Александр Блок писал о России: « Какому хочешь чародею отдай разбойную красу!» Да и обстановка в стране была не такой жуткой, как, например, в Германии, когда Гитлер «околдовал» целый народ. «Обамамания» достигла пика еще до начала экономического кризиса. Дело в другом: видимо, назрел исторический момент для некоего перелома, прорыва в судьбе страны, и должен был появиться такой человек, как Барак Обама; то, что он черный, сыграло роль, но не главную. Фактор цвета кожи лишь подчеркнул, усилил необходимость обновления: если Америка созрела для того, чтобы сделать своим лидером представителя извечно дискриминируемых слоев общества, что было совершенно немыслимым совсем недавно, значит, переворачивается страница истории, открываются новые горизонты. Внутренним чутьем это поняли десятки миллионов людей, интуиция толкнула их в сторону Обамы.

Можно сделать общий вывод, что 4 ноября 2008 г. верх одержала более продвинутая, в перспективе более важная политически часть американского общества. Возникают, однако, два вопроса: первый — насколько свободен Обама будет в своих действиях? И второй — как воспримет его политику внешний мир?

Президент США, при всех его огромных полномочиях — не диктатор. Он во многом зависит и от Конгресса, и от общественного мнения, и от своей собственной команды. Внешняя политика Вашингтона не может быть делом рук одного человека, даже если исходить из того, что Обама, вопреки распространенному мнению, будет сам ее определять, а не отдаст на откуп Хиллари Клинтон (вообще-то кажется, что она, при всех ее амбициях, будет не самостоятельной фигурой, а как и положено, исполнителем курса, намеченного президентом). Конечно, в решении некоторых важнейших вопросов, например, по Ирану, мнение Клинтон, Байдена и других политиков «старой волны» придется учитывать, но не обязательно, что здесь возникнут острые противоречия.

Если бы Обама был избран в конце 1990-х годов (что, впрочем, было невозможно), то его возможные «позитивные» (как мы их видим) инициативы были бы блокированы политической элитой. США ощущали себя победителем в «холодной войне», набирали все большую силу «неоконы», гегемонисты. Обаме повезло, что он пришел к власти непосредственно после Буша, умудрившегося продемонстрировать миру наихудший облик Америки. Особенно это относится к злополучной войне в Ираке: не будь ее, «неоконы» могли бы еще неопределенно долгое время сохранять свое влияние. Иракское фиаско смело их с политической сцены, и от этого неприятного груза новый президент будет избавлен. Оценки нынешнего положения США в мире американскими политиками и СМИ крайне пессимистичны, многие уныло твердят об упадке и закате влияния сверхдержавы. Знаменитая arrogance of power, агрессивная самонадеянность сегодня уже не в моде, слишком дорого все это обошлось. Большинство представителей политической элиты, скорее всего, согласятся с более реалистическим, умеренным курсом, если Обама намерен его проводить (доказательств этого намерения, правда, еще нет). С другой стороны, именно отчаяние по поводу того, как низко пала Америка, может вызвать и обостренную настороженность: не приведет ли Обама с его предполагаемой умеренностью и уступчивостью к тому, что страна скатится еще ниже? Именно «слабость», то, что имел в виду Маккейн, намекая, что Обама может быть too soft, не может быть допустимой для нового президента. Поэтому ему предстоит лавировать и балансировать, «идти по проволоке» и, если он не сможет доказать, что его политика укрепляет, а не ослабляет внешнеполитические позиции государства, его ждет провал.

Что же касается того, как Обаму воспримет мир, то это будет зависеть прежде всего от Третьего мира, удельный вес которого на планете неуклонно растет. Легко вообразить, что сказали бы азиаты и африканцы, если бы победил Маккейн: «Ясное дело, ничего в Америке не меняется, эти расисты  не выбрали явно лучшего кандидата только потому, что он — не белый». Все были бы абсолютно убеждены, что Обама проиграл из-за цвета своей кожи. А то, что он все-таки победил, воспринимается большинством населения Третьего мира как совершенно неожиданное, поразительное свидетельство того, что Америка все же может меняться, раз она доросла до того, чтобы во главе ее стал афроамериканец.

Конечно, пока еще все это — на уровне эмоций, слов, надежд. Те люди в Третьем мире, которые наивно надеются, что приход в Белый Дом чернокожего президента вместо белого империалиста, сразу все изменит, вскоре неизбежно разочаруются. Ведь американская элита не позволит никакому президенту отойти от политики, основанной на двухпартийных императивах, в числе которых — непременное сохранение и укрепление НАТО, обеспечение поставок нефти с Ближнего Востока, гарантия безопасности Израиля. Последнее, кстати, имеет важное значение  для определения позиций арабских стран, и не случайно, что именно в арабском мире восторгов по поводу избрания Обамы меньше, чем в других странах ислама и в Третьем Мире в целом. Арабы, при всех надеждах на то, что при новом президенте США перспективы урегулирования палестинского конфликта улучшатся, вряд ли забыли, что совсем недавно Барак Обама, выступая на конференции  крупнейшей американской еврейской лоббистской организации АЙПАК, упомянул Иерусалим как единую и неделимую столицу Израиля; слово «неделимая» не произнесли даже выступавшие на той же конференции Маккейн и Хиллари Клинтон — ведь ясно, что тезис о неделимости святого города не только противоречит известной резолюции 242 Совета Безопасности ООН 1967 г., на которой основываются практически все планы ближневосточного  урегулирования, но и вообще исключает возможность создания суверенного палестинского государства, в которое непременно должен войти восточный Иерусалим. Понятно, почему Обама занял такую крайнюю позицию — ему, подвергавшемуся обвинениям в давнишней связи с «Черными мусульманами», необходимо было отмести всякие подозрения в симпатиях к противникам Израиля, заручиться поддержкой как американских евреев, так и произраильски настроенных евангелистов, составляющих 23% населения США. Став президентом, он, конечно, скорректирует свою позицию и подтвердит свою приверженность идее двух государств на палестинской земле, включая, естественно, и предоставление палестинцам права создать свою столицу в восточном Иерусалиме. И все же арабы не без основания полагают, что вряд ли США окажут на Израиль такое мощное давление, которое позволило бы преодолеть сопротивление  усилившихся в последние годы «ястребов», которые — в лице Нетаньяху и его партии Ликуд — имеют шансы победить на предстоящих выборах.

Ни один американский президент не может обойтись без того, чтобы попытаться решить палестинскую проблему, избавить Америку от этой постоянной головной боли, от пагубных — в плане отношений с миром ислама — последствий израильской оккупации, вину за которую все мусульмане возлагают на Соединенные Штаты. Но ни у кого это не получается. Буш-младший однажды даже сказал иорданскому королю: «Меня уже тошнит от этой израильско-палестинской проблемы». Учитывая существующую на данный момент ситуацию — явное поправение израильского общества после «интифады», вероятность прихода к власти в Израиле «ястребов», раскол в палестинском лагере, беспомощность Махмуда Аббаса и, по-прежнему, жесткую линию ХАМАСА — трудно представить себе, чтобы Обаме удалось добиться «прорыва». Что нового он может предложить? Все уже тысячу раз сказано, предложено, обещано, но никакого продвижения нет.

Но арабо-израильский конфликт — это лишь часть проблем, с которыми столкнется Обама в мире ислама. В Ираке предстоит создать условия для вывода американских войск в 2011 г., что Обама твердо обещал осуществить, но это можно сделать — избежав при этом повторения позорного «вьетнамского сценария» — только после достижения стабильности в Ираке. В этом отношении, надо сказать, Обаме уже помог Буш: за последний год обстановка в Ираке резко улучшилась, число жертв среди населения уменьшилось на порядок, несравненно меньше погибает и американских солдат – и все это  благодаря  не только тому, что Буш направил в Ирак дополнительные  воинские контингенты, но и тому, что назначенный им командующий генерал Петреус сумел добиться альянса с суннитскими боевиками, действующими сейчас совместно с американцами против своих прежних союзников, террористов «Аль-Каиды». И все же мир в Ираке остается относительным и весьма хрупким, Обаме придется немало потрудиться, чтобы укрепить власть правительства Аль-Малики, причем сделать это так, чтобы не допустить усиления позиций шиитского Ирана, влияние которого на багдадский режим, где доминируют шииты, чрезвычайно велико.

А это, в свою очередь, связано с политикой США в отношении Ирана, его ядерной программы. Обама четко дал понять, что не собирается менять главный постулат иранской политики США — не допустить превращения Ирана в ядерную державу. Но как этого добиться? Вариант военного удара по Ирану, активно обсуждавшийся при Буше, сейчас исключен, вести третью войну в исламском мире, наряду с иракской и афганской, Америка не станет. Санкции не поставят Иран на колени. Остается одно: завязать переговоры с Ираном, о чем Обама уже не раз говорил. Но для тегеранских властителей важно, чтобы США официально исключили их страну из «оси зла» и дали обязательство не стремиться к смене иранского режима. Готов ли будет Обама на это пойти — большой вопрос. Здесь многое будет зависеть не только от него, а от позиции правящих кругов США в целом.

Наконец, Афганистан, который, возможно, станет главной проблемой во внешней политике Обамы. Не допустить возвращения к власти талибов — первоочередная задача для США. В этом Обаму поддержит все американское общество, не забывшее 11 сентября 2001 г. — ведь страшный удар по Америке нанесла «Аль–Каида», базировавшаяся в Афганистане, управляемым Талибаном. Но сегодня талибы имеют базу и убежище в соседнем Пакистане, в пограничных северо-западных районах. Без ликвидации этого убежища придется воевать в Афганистане десятки лет. Значит, надо добиться того, чтобы оно было уничтожено, но силами самой пакистанской армии, а не ВВС США, как это было в последние месяцы. Удары с воздуха, а тем более рейды американских коммандос на пакистанскую территорию из Афганистана не смогут ликвидировать базу талибов, но лишь вызовут огромное возмущение пакистанского населения, что ослабит хрупкий правящий режим в Пакистане или даже будет способствовать его падению. Это было бы тяжелейшим ударом для Вашингтона. Как выходить из этой политически головоломной и почти катастрофической ситуации, придется решать новому президенту США.

Здесь нельзя не упомянуть транснациональный исламистский терроризм. День 4 ноября стал черным днем для исламистов, джихадистов, террористов из «Аль–Каиды» и других подобных организаций. Как писал накануне выборов американский публицист Николас Кристоф, «афроамериканский президент, имеющий деда–мусульманина и склонный наводить мосты, а не взрывать их, привел бы в бешенство деятелей «Аль–Каиды», занимающихся вербовкой смертников». А Карим Саджадпур из Фонда Карнеги замечает: «Обама просто не вписывается в рамки распространяемого радикальными исламистами имиджа расистской кровожадной Америки, намеренной угнетать мусульман по всему миру». Не может быть сомнения, что исламисты, раздосадованные победой Обамы, приложат все усилия для того, чтобы доказать мировому мусульманскому сообществу: надежды на то, что Обама — это своего рода «анти–Буш», беспочвенны. «Большой сатана» не изменится, даже если на высочайший пост поставлен чернокожий человек. А чтобы это доказать, требуется не так уж много: спровоцировать Обаму на какую–либо акцию, которую можно преподнести как удар по исламу — точно так же, как Усама бен Ладен операцией 11 сентября (которую «Аль–Каида» с гордостью называет «операцией Манхэттен» и считает высшим проявлением «истишхада», т.е. самопожертвования) спровоцировал Буша на вторжение в Афганистан.

Итак, приходится констатировать, что ответ на вопрос, который сегодня задают во всем мире — сумеет ли Барак Обама переломить негативные для США тенденции, чудовищным образом проявившиеся при правлении Буша, сможет ли он показать миру «другую Америку», державу «с человеческим лицом» — этот ответ во многом зависит от успехов политики нового президента в беспокойном мире ислама. В Азии, а не в Европе, Обаму ждут самые тяжелые проблемы. Для того, чтобы на них сосредоточиться, направить на ирано–афгано–пакистанское направление свою энергию, он должен обезопасить свой «европейский тыл».

По существу в Европе, включая, естественно, в первую очередь Россию, реальных угроз для Америки не видно. Доходивший иногда до истерики всплеск антикремлевских настроений после августовской войны в Грузии, как и следовало ожидать, сошел на нет, хотя отношения с Россией серьезно испорчены. Обама вряд ли опасается, что Россия станет покушаться на независимость Украины, поднимет севастопольский вопрос и т.д., и не стоит ожидать от него каких–либо резких акций против Москвы. Он вообще человек уравновешенный, не склонный к импульсивным действиям и драматическим жестам, не даром его называют «Обама без всяких драм» (no drama Obama). Процесс установки систем ПРО в Чехии и Польше будет, скорее всего, отложен в долгий ящик, хотя полностью отменить эту инициативу Буша Обама не может, не рискуя быть обвиненным в слабости, уступчивости под давлением. Не будет он и форсировать вступление в НАТО Украины и Грузии. С другой стороны, Обама не тот человек, чтобы полагаться на личное сближение с российским президентом, заглядывать ему в глаза, чтобы увидеть его душу. Он начисто лишен присущих Бушу мистически–религиозных импульсов. Трезвый, здравомыслящий и прагматичный политик, Обама вполне реально смотрит на ситуацию, его трудно заподозрить в русофобии и стремлении «проучить, наказать» Россию — хотя бы потому, что он, видимо, понимает одну простую вещь: российский политический класс на самом деле не заинтересован в конфронтации с Западом, в новой «холодной войне», в обострении отношений вплоть до риска самоизоляции.

Обама должен понимать (а если нет, вокруг него есть люди, которые ему подскажут), что антизападная, антиамериканская риторика российских официальных лиц и пропагандистов является в значительной степени поверхностной, имитационной, ритуальной, не отражает подлинных интересов людей, многие из которых послали своих детей учиться в английских и американских колледжах и университетах, имеют сбережения и даже недвижимость на Западе. В официальном российском антиамериканизме видное место занимает стремление мобилизовать народ, используя его растущие патриотические и националистические чувства; присутствует, конечно, и наследие советского менталитета со встроенным в него механизмом, обеспечивающим поддержание постоянного уровня неприязни и подозрительности по отношению ко всему западному, особенно американскому. Для руководства США это неприятно, но особой тревоги не вызывает. При условии, что с российской стороны не будут предприняты какие–то вызывающие действия, есть шанс на достижение компромисса по проблеме вооружений — ведь ни Россия, ни Запад не заинтересованы в том, чтобы из–за вопроса о количестве и качестве ракет довести противостояние до такого уровня, когда всерьез возникнет опасность мировой ядерной катастрофы, взаимного самоубийства. Дело до этого не дошло даже в советские времена, в период «холодной войны», хотя тогда были реальные идеологические и геополитические противоречия. Сейчас этого нет. Как конкурент Россия Западу не страшна, рынки нефти, газа и оружия вполне можно поделить, а кроме этого Россия ни в чем соревноваться с Западом, вытесняя его, не может. Да если бы и могла — что из этого? Китай, реальный конкурент, завалил Запад своими товарами — и ничего особенного, никакой глобальной конфронтации с Западом нет.

Очень уж сильная Россия, способная представлять собой экономическую угрозу Западу, вряд ли появится в обозримый период. А вот слабая Россия, обнищавшая, опасающаяся роста сепаратизма, возможного расчленения, Россия с озлобленным населением, которое почти наверняка  повернется в сторону крайне шовинистических, даже нацистских сил — вот такая страна с ядерным оружием действительно стала бы для Запада «кошмарным сценарием». Обама не может не понимать этого, и поскольку его приоритетами неминуемо будут восточные проблемы, логично ожидать от него умеренного курса на «российском направлении». Понапрасну «дразнить гусей», давать антиамерикански настроенным российским деятелям предлог для шумихи насчет того, что США окружают Россию, хотят ее расчленить и т.д. — это Обаме ни к чему. Чем спокойнее будут отношения с Москвой, тем легче будет ему действовать на главном направлении, а ведь именно там (Иран, Афганистан) американцам исключительно важно добиться взаимопонимания с Россией. Например, чтобы обеспечить согласованность действий в вопросе о санкциях против Ирана, надо заручиться поддержкой России, а не конфликтовать с ней.

В Китае, скорее всего, приход Обамы воспримут спокойно, никаких видимых угроз от него не ждут. Огромная обоюдная выгода от китайско–американских экономических связей гарантирует стабильность взаимоотношений. Ни в какие глобальные антиамериканские альянсы Китай ввязываться не собирается, в тайваньском вопросе следует ожидать полной преемственности уже устоявшегося курса США. Индия, этот новый важнейший партнер США в Южной Азии, вправе рассчитывать на сохранение и укрепление взаимоотношений, принципиально улучшившихся при Билле Клинтоне. Незаметно также, что намечается какое–то существенное изменение курса Вашингтона в Африке и Латинской Америке.

Успех или провал президентства Барака Обамы будет зависеть от его способности справиться с экономическим кризисом — это, безусловно, приоритет номер один — и с вызовами в азиатско–исламском мире. Если ему это удастся, отношение мира к Америке начнет меняться к лучшему, и выбор, сделанный населением США в 2008 г., будет оправдан.