О возможности дальнейшего сокращения (ограничения) стратегических наступательных вооружений России и США

Безопасность России: оценка уровня

Прежде чем рассматривать столь важную проблему, как сокращение стратегических наступательных вооружений, попробуем дать сжатую оценку уровня безопасности России на нынешнем этапе и в ближайшем будущем, имея в виду прежде всего главную составляющую — оборонную безопасность.

Тезис первый. Состояние дел с обеспечением безопасности России от внешних угроз в настоящее время и на ближайшие 3-5-10 лет оставляет желать много лучшего.

По мнению многих авторитетных экспертов, мы отстаем от США и НАТО фактически по большинству компонентов, составляющих военную мощь государства, призванную гарантированно обеспечить безопасность, территориальную целостность и суверенитет страны в различных условиях. По ряду параметров наше отставание от Запада существенно, а в некоторых областях практически безнадежно (особенно в сфере обычных вооружений), причем речь в данном случае идет не только (и не столько) о количественных, сколько о качественных критериях.

Вот лишь некоторые примеры:

• дивизия Сухопутных войск ВС РФ по своим боевым возможностям уступает дивизии НАТО более чем втрое. Наши сухопутные (и не только) силы по уязвимости, маневренности, уровню управления, возможности успешного ведения современного боя на десятилетия отстают от вооруженных сил стран НАТО. В этом смысле начавшийся переход с дивизионной на бригадную структуру существа дела не меняет — разве что в перспективе и в случае коренного пересмотра принципа формирования боевых тактических групп;
• Военно-Морской Флот РФ по своим боевым возможностям несопоставим с ВМС США (о стратегических ядерных силах (СЯС) ВМФ нужно говорить особо);
• наша авиация, в большинстве своем устаревшая, не оснащена современной авионикой, обеспечивающей надежное решение боевых задач как в воздухе, так и при ударах по наземным целям. Сегодня все современные армии спешно (и успешно) оснащаются беспилотными летательными средствами различного назначения, в том числе ударными, а мы только-только начинаем задумываться об этом.

Российская армия, по оценке Минобороны РФ, нуждается в 50–100 беспилотных самолетах (имеющиеся немногочисленные образцы безнадежно морально устарели). По словам замминистра обороны генерала армии В.Поповкина, в ближайшие три года российская армия должна получить всего 6 (!) беспилотных аппаратов. Начальник Генштаба ВС РФ генерал армии Н.Макаров по итогам визита в Израиль делегации Минобороны РФ в январе 2009 г. заявил, что Россия может закупить у Израиля небольшую партию беспилотных самолетов Heron («Цапля»)^[1]. Вместе с тем, по словам В.Поповкина, в России на разработку собственных подобных систем выделен всего 1 (!) млрд. руб., т.е. порядка 30 млн. долларов. За эти же три года ВВС России должны получить 48 боевых самолетов. Но о новых самолетах стратегической авиации речь не идет.

Насколько и в какое время даже эти более чем скромные планы будут реализованы — вопрос другой. Практика последних лет показывает, что примеров нереализованных планов производства и поставок вооружений намного больше, чем осуществленных.

Мы существенно отстаем от высокоразвитых стран в современных эффективных средствах управления, связи, разведки на поле боя, радиоэлектронной борьбы. Свыше 30 лет на Западе, особенно в США, и об этом было хорошо известно, создаются высокоточные дальнобойные комплексы (системы) огневого поражения. У нас же, судя по интервью главкома Сухопутных войск генерала армии В.Болдырева газете «Московский комсомолец»^[2], воз и ныне там. Таких систем у нас как не было, так и нет.

Тезис второй. Говоря об оборонной безопасности страны, нам остается уповать на два обстоятельства.

Первое обстоятельство — успешное проведение военной реформы, которую мы то ли уже начали проводить, то ли (если судить по упомянутому интервью В.Болдырева) «пока стоим лишь на пороге реформы». Дай Бог, особенно с выходом в свет «Стратегии национальной безопасности», чтобы в очередной раз не оказалось: «Хотели как лучше, получилось, как всегда…».

Второе обстоятельство — это наш ракетно-ядерный щит. Командующий ракетными войсками стратегического назначения (РВСН) генерал-полковник Н.Соловцов твердо и недвусмысленно заявил: «Верховный главнокомандующий, министр обороны, начальник Генерального штаба не раз говорили о том, что под зонтиком ракетно-ядерных сил сегодня возможна реорганизация Вооруженных Сил. И это правильно. Это надо делать. Стратегические ядерные силы обеспечат безопасность, суверенитет России».^[3] Насколько надежен этот щит?

Достаточно сдержанную, но в целом оптимистичную оценку возможностей наших СЯС дает бывший начальник Главного штаба РВСН генерал-полковник В.Есин в интервью «Московскому комсомольцу» от 12 февраля 2009 г.: «Баланс возможностей означает, что США способны уничтожить Россию несколько раз, а Россия Америку — один-полтора раза. Поэтому ни одна из сторон не нападет, если знает, что ее все равно уничтожат»^[4].

Но эта оценка относится к сегодняшнему дню, максимум к ближайшей перспективе.

Так, в том же интервью МК уважаемый В.И.Есин заметил также: «Можно опуститься и до 1000 боеголовок. Но чем их меньше, тем опаснее для нас американская ПРО»^[5].

Тезис третий. Немного ретроспективы. Ведя переговоры о контроле над вооружениями, американцы, формально признавая принцип равной безопасности для обеих сторон, почти всегда стремились к достижению односторонних преимуществ: либо путем пересмотра, выгодной для них корректировки уже подписанных соглашений, либо путем создания возможностей их обхода, юридически не нарушающих договорные положения, но фактически подрывающих принцип равной безопасности. И они никогда не колебались в отношении выхода из того или иного разоруженческого соглашения, если считали, что он негативно сказывается на их безопасности или просто ослабляет их лидирующие позиции в том или ином виде вооружений, тормозит перспективы их развития. Примеров более чем достаточно: Договор по ПРО 1972 года, Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ), так и не ратифицированный США, модифицированный Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ).

Некоторые факты

Сразу же после подписания в мае 1972 г. Соглашения ОСВ-1, в июне того же года, Пентагон, с одобрения политических властей, начинает реализовывать программу создания высокоточных крылатых ракет (КР) в ядерном оснащении авиационного и морского базирования с дальностью до 2500 км, способных поражать стратегические объекты на большей части территории СССР. И в последующем, как зеницу ока, американцы оберегали свои крылатые ракеты от включения в какие-либо соглашения по ограничению СНВ. И сегодня на территории США хранится немалое число ядерных крылатых ракет морского базирования (КРМБ) и крылатых ракет воздушного базирования (КРВБ), готовых к использованию в любое время.

Что же касается ядерных КРМБ, то в связи с подписанием в 1991 году Договора СНВ-1 СССР и США сделали лишь «политически обязывающие» заявления о том, что не будут иметь более 880 развернутых ядерных КРМБ с дальностью более 600 км. Но при этом было оговорено: «КР, не являющиеся ядерными КРМБ, не будут указываться в заявлении». Кроме того, стороны обязались ежегодно «предоставлять конфиденциальную информацию о количестве ядерных КРМБ с дальностью между 300 и 600 км, развернутых на надводных кораблях и подводных лодках»^[6].

Таким образом, вопрос о том, что ядерные КРМБ большой дальности должны относиться к СНВ, юридически в тексте Договора СНВ-1 не был оформлен, на них не распространяются положения о контроле, процедуры ликвидации и другие положения Договора.

На переговорах по заключению Договора о ликвидации ракет средней дальности и меньшей дальности (РСМД) американцы сумели продавить на политическом уровне включение в Договор наш оперативно-тактический ракетный комплекс «Ока», который по своим параметрам никак не относился к классу ракет ни средней, ни меньшей дальности. В результате этот перспективный комплекс, как и технологическая цепочка его производства, были уничтожены.

Каким только нападкам со стороны США не подвергался Договор по ПРО 1972 года почти сразу же после его подписания! Жертвой этих нападок стала почти построенная СССР Красноярская РЛС. Американцы внимательно следили за ее строительством и выступили с протестом уже на заключительном этапе, когда станция была практически готова к эксплуатации. К 1992 году станция была демонтирована. Справедливости ради надо сказать, что судьба этой РЛС — пример не только американской настойчивости, но и в не меньшей степени пагубности волюнтаристских решений со стороны политического руководства СССР.

В течение всех переговоров по СНВ-1 американцы категорически возражали против включения в новый Договор положения о незыблемости Договора по ПРО. Советская сторона вынуждена была ограничиться односторонним заявлением об этом, на что США сделали соответствующее заявление о том, что намерения СССР выйти из Договора СНВ-1 в случае выхода США из Договора по ПРО «лишены юридического и военного обоснования». То есть за 12 лет до фактического выхода из договора по ПРО Вашингтон уже предусматривал такой ход.

Вместе с тем уже на завершающей стадии переговоров по СНВ-1 американцы выдвинули идею о создании т. наз. ограниченной ПРО, способной перехватывать 200–300 боеголовок, якобы как средства защиты от потенциальной ракетно-ядерной угрозы со стороны стран-«изгоев».

И как завершающая фаза — односторонний выход США из Договора по ПРО и развертывание практических работ по созданию эффективной (по расчетам американцев) системы противоракетной обороны. Как мы знаем, выход США из Договора по ПРО, вопреки неоднократно делавшимся заявлениям на высоких уровнях, не повлекза собой никаких ответных действий с нашей стороны.

По объективным, естественным и особенно по финансовым причинам потенциал стратегических ядерных сил России сокращается. Хотя еще в течение некоторого периода США не могут игнорировать его из-за сохраняющейся пока способности наших СЯС нанести агрессору неприемлемый ущерб. Но не зря же американцы в годы холодной войны и особенно позднее так упорно искали любые возможности, лазейки, а теперь уже, в качестве единоличного мирового лидера, и способы достижения не просто неоспоримого военного преимущества над любым потенциальным противником — сегодняшним или будущим, но и обеспечения абсолютной безопасности своих национальных интересов, когда бы, где бы и от кого бы то ни было.

Безусловно, идея контроля над вооружениями, и особенно по сокращению ядерных арсеналов, благородна по своим целям, в ее реализации заинтересовано все мировое сообщество. Россия, как и США, не исключение. Но Соединенные Штаты при этом явно преследуют еще и цель закрепить и преумножить свое стратегическое преимущество в ядерном балансе над Россией, использовать переговоры для достижения этой уже более чем полувековой мечты вашингтонских вершителей мировых судеб.

О новых российско-американских переговорах в области контроля над вооружениями

По завершении в конце 1980-х – самом начале 1990-х годов переговоров по широкому кругу разоруженческих проблем (РСМД, СНВ-1, ДОВСЕ, химическое и биологическое оружие, «Открытое небо» и др.) американцы давали понять, что впредь они никогда не будут вести подобные тяжелые (действительно тяжелые, подтверждаю) и малоэффективные (по их мнению) переговоры. (Не привожу в пример Договор СНВ-2 — его основные параметры в 1992 г. были составлены под диктовку госсекретаря США Дж.Бейкера, запись которой была единолично утверждена тогда же в Вашингтоне подписью министра иностранных дел РФ А.Козырева). Последующее соглашение по СНП из пяти кратких статей, подписанное на саммите в Москве в 2002 г. президентами двух стран, по существу подтверждает это. Правда, в «Совместной декларации о новых стратегических отношениях между Российской Федерацией и США», подписанной тогда же, говорилось о намерении сторон «осуществлять сокращение своих наступательных потенциалов до минимально возможных уровней, отвечающих требованиям обеспечения их национальной безопасности и их союзническим обязательствам, а также отражающих новый характер их отношений в стратегической сфере»^[7]. Однако основой таких отношений, подчеркивалось в документе, остается Договор СНВ-1. О новых переговорах речи не шло.

Но сегодня мнение нового американского руководства, как видим, довольно заметно изменилось. И нам важно понять, почему? Но прежде всего ответить на вопрос: нужно ли нам сейчас идти на переговоры по СНВ?

Ответ однозначен: безусловно, нужно. Переговоры по контролю над вооружениями, тем более по ограничению и сокращению СНВ, — это веление времени, особенно если мы не хотим втянуться в разорительную гонку вооружений. Да нам и не позволят это наши финансово-экономические возможности. Страна это уже проходила и, надо надеяться, выводы сделаны правильные. Российские руководители постоянно подчеркивают нашу готовность сесть за стол разоруженческих переговоров, начать работу над реанимацией системы контроля над вооружениями, созданной в годы «холодной войны», но с учетом тех принципиальных изменений, которые произошли в мире и в нашей стране.

Переговоры по контролю над вооружениями нам крайне необходимы и как один из важных способов обеспечения безопасности страны без перенапряжения экономики, без «затягивания поясов».

Но переговоры о чем и какой ценой? Во имя чего и с какой целью?

Наша страна, устами Президента РФ, предложила возобновить переговорный процесс по контролю над вооружениями(независимо от их типа и предназначения). В частности, на конференции по мировой политике в Эвиане в октябре 2008 г. Д.А.Медведев говорил о необходимости установить базовые параметры контроля над вооружениями и о разумной достаточности в военном строительстве. То есть речь шла именно о необходимости комплексного подхода мирового сообщества и его членов к разоруженческим проблемам, к военному строительству, к проведению оборонной политики отдельными государствами и их союзами. И в этом комплексе новое, юридически обязывающее соглашение между Россией и США имело бы, конечно, исключительное значение как для всех европейских стран, так и для глобальной стабильности в целом, тем более что США и Россия владеют 95% мирового ядерного арсенала.

К сожалению, инициатива России длительное время не встречала поддержки. Более того, налицо были все признаки того, что наши западные соседи не намерены вести серьезный разговор на эту тему. И менее всего в нем были заинтересованы именно американцы, которые, собственно, и задавали тон негативному отношению к российской инициативе. Теперь США согласились пойти на переговоры, но (и это свойственно американской переговорной стратегии и тактике) выбрав из всего арсенала вооруженной борьбы только наиболее выгодный для них компонент — в данном случае наступательное стратегическое ядерное оружие.

Из этого следует очевидный вывод: наша страна, соглашаясь на двусторонние переговоры с американцами по СНВ, должна, во-первых, одновременно добиваться начала двусторонних и многосторонних переговоров и по другим вооружениям, представляющим угрозу как для национальной безопасности наших двух стран, так и для глобальной безопасности в целом. А это означает, что речь должна идти и о новом договоре по обычным вооружениям, и о новом договоре по стратегическим оборонительным вооружениям, и о договоре, соглашении или ином международно признанном документе о взаимоотношениях Россия–НАТО (включающем и запрет на поползновения НАТО поглотить бывшие советские республики), и, очевидно, о новом многостороннем договоре, касающемся ракет средней (по крайней мере) дальности, и, возможно, о других соглашениях.

И такая позиция России должна быть не только декларирована, она должна быть подготовлена заранее и твердо отстаиваться. Нельзя допустить, чтобы из всего комплекса военно-дипломатических отношений двух стран (как и других) «выхватывался» лишь один какой-то (пусть даже важнейший) компонент.

Что касается российско-американских переговоров по СНВ, то надо исходить из того, что нашей стране не нужен и даже вреден новый Договор по СНВ любой ценой. Если раньше мы еще могли позволить себе, исходя из каких-то политических соображений, пойти на некоторые уступки в военных вопросах, то сегодня это абсолютно неприемлемо, если не хотим поставить под серьезную угрозу безопасность страны. И это первое, что, на мой взгляд, может и должно быть положено в основу начавшихся переговоров с американцами. Забегая несколько вперед, скажу, что, такой принципиальный подход следовало бы также иметь в виду России и по другим аспектам будущих переговоров. Как реализовать такую стратегическую линию — об этом нужно вести отдельный разговор, причем застрельщиками его в органах исполнительной власти должны стать наши дипломаты, Министерство иностранных дел вкупе с Минобороны России.

Второе. Необходимо четко определить тот круг вооружений, который должен охватываться новым Договором по СНВ.

В частности, речь в нем должна идти не о триаде, а по крайней мере о «тетраде» СНВ, имея в виду включение в Договор в качестве СНВ также ядерных КРМБ большой дальности.

Но и этого, как представляется, сегодня недостаточно.

За почти два десятка лет, прошедших с подписания СНВ-1, появился целый ряд неядерных средств, способных существенно подорвать ядерный стратегический баланс. Это прежде всего высокоточное оружие, основу которого составляют КРВБ и КРМБ большой дальности в обычном снаряжении.

США сегодня активно инвестируют средства в разработку оружия нового типа, включая неядерные высокоточные вооружения (ВВ) нового поколения с большой дальностью действия.

В частности, в США в различной степени реализации находятся такие проекты, как программа «быстрого глобального удара» (Prompt Global Strike), предусматривающая нанесение ударов с применением неядерных вооружений в любой точке мира в течение часа; переоснащение баллистических ракет морского базирования «Трайдент-II» обычными боеголовками (программа СТМ); создание новой гиперзвуковой крылатой ракеты.

Выступая в октябре 2007 г. в Университете национальной обороны в Вашингтоне, президент Дж.Буш-мл. заявил: «По мере того, как мы уменьшаем свой ядерный арсенал, мы инвестируем в создание потенциала усовершенствованных обычных вооружений». Речь идет, в частности, о новых беспилотных боевых летательных аппаратах и высокоточном оружии дальнего радиуса действия, «которые позволяют нанести удар по противнику быстро, на большом расстоянии и без использования ядерного оружия. «Эти системы обеспечивают больше, чем просто защиту наших граждан, — они также усиливают потенциал сдерживания» (выделено авт. — Ф.Л.), — признал Буш^[8].

Недавно президент Б.Обама направил Конгрессу послание, в котором сказано следующее: «У нас будут самые мощные вооруженные силы за всю мировую историю. Мы сделаем все, чтобы поддержать технологическое преимущество и защитить наши интересы, победить любого врага»^[9].

Очень показательные признания, которые раскрывают суть американской стратегии в области контроля над стратегическими наступательными вооружениями! Суть эта проста: взаимное сокращение СНВ США и России до минимального уровня и одновременно наращивание обычных высокоточных средств различного радиуса действия, способных поражать (в том числе) и российские СНВ. Плюс к этому — развертывание глобальной многоэшелонной ПРО.

В итоге потенциал сдерживания США многократно усиливается, причем на безупречной юридической основе, а наш — напротив, сокращается, поскольку нам, во-первых, не по карману аналогичный путь, а во-вторых, американцы или их союзники стоят у наших границ и могут использовать даже оперативные и тактические средства для поражения наших стратегических объектов, включая СЯС. Мы же напрочь лишены такой возможности.

При этом надо заметить, что высокоточное оружие даже более опасно, чем ядерное (которое, что ни говори, но является все же более «политическим», чем «военным» оружием). Высокоточное оружие не подпадает под какой-либо контроль, под какие-либо количественные, качественные или территориальные ограничения. Оно хорошо закамуфлировано по своим целям (например, «борьба с терроризмом» — вполне реальная и правдоподобная задача) и во многих случаях может рассматриваться как оружие первого удара, главными целями которого явятся стратегические объекты при минимальном подлетном времени, что обеспечивает внезапность удара и существенно уменьшает возможность ответных действий. А его поражающая способность, учитывая высокую точность наведения и применение новых типов ВВ, вполне сравнима с ядерным оружием уже сегодня, не говоря о перспективном оружии.

К числу других факторов, которые также существенно углубляют стратегический дисбаланс и которые никак нельзя оставлять без внимания с нашей стороны при ведении двусторонних переговоров по СНВ с американцами, следует отнести:

• ядерное оружие союзников США (Великобритания, Франция, Израиль); в принципе, в двусторонних переговорах с США о сокращении СНВ нам нельзя забывать и о быстрорастущем потенциале СНВ Китая;
• т. наз. возвратный потенциал США, когда снятые с носителей боезаряды складируются с расчетом их быстрого восстановления на носителях; их у США скопилось, по нашим оценкам, около 3 тысяч;
• актическое ядерное оружие США в Европе, т.е. фактически у наших границ (насчитывалось порядка 400 ед., часть его из Великобритании и Германии вывезена).

Нельзя забывать и о перспективном оружии. Так, например, в СМИ прошла информация о том, что 31 января 2008 года США провели огневые испытания новой сверхмощной электромагнитной пушки (Electromagnetic Rail Gun, EMRG)^[10], разработка которой ведется с 2005 года. Сообщалось, что пушка позволит ускорять боеприпасы до начальной скорости 7,5 Маха, после чего они продолжат полет по баллистической траектории. Такая начальная скорость обеспечит дальность стрельбы до 370-400 км, а возможно и больше. (Для сравнения — госграница России проходит примерно в 400 км от Москвы). Полетное время боеприпаса при стрельбе на 400 км может составлять до 6 минут. При этом оружие будет высокоточным — GPS-коррекция позволит обеспечить круговое вероятное отклонение, не превышающее 5 метров.

По мнению американских экспертов, использование электромагнитных пушек обладает целым рядом преимуществ: высокоточное поражение целей на оперативной и стратегической глубине, возможность быстрого перенесения огня, система позволяет снизить сопутствующий ущерб и обеспечить быстроту реагирования, да и стоимость выстрела значительно меньше стоимости альтернативных средств поражения соизмеримой дальности. Предполагается, что электромагнитные пушки могут поступить на вооружение после 2016 года.

Конечно, реально вряд ли можно вынудить американцев учитывать стратегические возможности неядерных или нестратегических ядерных, тем более перспективных средств в новом договоре по СНВ. Но тем больше оснований для нас очень внимательно и строго отнестись к таким параметрам будущего договора, как уровень количественных ограничений боезарядов и носителей, как перестройка структуры наших СНВ, как глубина и объем мер контроля, условия выхода из договора и другим.

Третье. При оценке стратегического баланса надо учитывать не просто численное равенство боезарядов и средств доставки, но и структуру стратегических потенциалов сторон. Это предполагает, в том числе, учет структурных приоритетов СНВ для сторон. Так, для РФ главным элементом СНВ были и останутся межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) наземного базирования, на втором месте — атомные подводные лодки (АПЛ) и только на третьем — стратегические бомбардировщики, вклад которых в российский потенциал сдерживания уже сегодня весьма невелик, а в относительно недалекой перспективе будет близок к нулю. У США главным элементом являются АПЛ, затем МБР, затем стратегическая авиация. Последняя, кстати, по своим возможностям сегодня значительно превосходит возможности стратегических бомбардировщиков РФ. Впрочем, то же можно сказать и о сравнительном потенциале АПЛ, весьма зависящем от возможностей противолодочной обороны (ПЛО), в чем мы также сильно уступаем.

Четвертое. Переговоры по дальнейшему сокращению СНВ заставляют по-иному оценить и такую проблему, как расширение НАТО в восточном направлении. Я не говорю даже о том, что НАТО отказывается взять на себя юридическое обязательство не размещать на территории новых членов блока ядерное оружие, хотя этот факт никак нельзя обойти вниманием при анализе ожидаемых последствий дальнейшего сокращения нашего ядерного потенциала. И о ядерном потенциале Франции, Великобритании, Израиля (в сумме около 750 боеголовок), удельный вес которого растет по мере двусторонних российско-американских сокращений СЯС (даже без количественного наращивания этими странами своих ядерных вооружений). Но те же системы высокоточного оружия, обладающие высокими способностями по подрыву нашего ядерного потенциала, уже сегодня могут располагаться (и располагаются) на расстоянии около 400 км от Москвы. А вступление в НАТО Грузии, Украины (нет гарантии и в отношении будущего Белоруссии, как и других стран постсоветского пространства) становится для нашего потенциала сдерживания смертельно опасным.

Начав переговоры по новому договору о СНВ, нам следует ясно понимать, что расширение НАТО полностью подрывает не только сложившуюся к началу 90-х годов систему общеевропейской безопасности, но и баланс в стратегических ядерных вооружениях между США и Россией, фактически сводя на нет наш главный и единственный потенциал сдерживания, а следовательно, и наши возможности по защите суверенитета.

Пятое. Относительно уровней ограничений. Во-первых, как и в Договоре СНВ-1, следует договариваться о сокращении как носителей ядерного оружия (ЯО), так и боезарядов (в СНВ-1 были установлены уровни 1600 носителей и 6000 боезарядов у каждой стороны). Это правильный подход. Следует подумать и о возвратном потенциале. Т.е. необходима строгая ревизия выполнения американской стороной всех обязательств, взятых по Договору СНВ-1, которая должна предварять переговоры.

Напомню, что по ДСНП 2002 года стороны взяли обязательство иметь к 31 декабря 2012 года суммарное количество боезарядов на развернутых носителях не выше 1700–2200 единиц у каждой из сторон (хотя мы исчисляем их по правилам засчета СНВ-1, американцы же — как «оперативно развернутые»).

До самого последнего времени же почему-то все чаще муссировалась цифра в 1000 боеголовок. Впервые она появилась в британской газете «Таймс»^[11], затем о ней стала трубить практически вся западная и российская пресса. И вот уже высокопоставленные российские чины дают понять, что такой уровень для нас приемлем — при том, что никаких официальных предложений с американской стороны еще не было^[12]. И получается, что уровень в 1000 боеголовок — это уже наше предложение.

Относительно абсолютной величины уровня сокращений СНВ — до 1000, 1200, 1500, или иного числа боезарядов — это должно быть тщательно взвешено, просчитано. И уровень сокращений должен быть таковым, чтобы при учете всех привходящих факторов, о чем уже говорилось, включая, безусловно, создаваемую американцами систему ПРО, особенно морского базирования, в любых условиях обстановки сохранялся потенциал сдерживания наших СЯС, исключающий для другой стороны возможность безответных действий против России.

Шестое. И еще одно соображение — относительно ПРО. Понятно, что ПРО играет существенную роль в стратегическом балансе сторон. Но надо учитывать и то, что противоракетная оборона — это целый комплекс мероприятий и средств, а не только оборонительные системы, способные сбивать атакующие ракеты.

При оценке влияния собственно системы ПРО на стратегический баланс следует учитывать, что США строят многоэшелонную ПРО, включающую наземные, авиационные, морские, космические элементы. В этой системе т. наз. третий (восточноевропейский) позиционный район ПРО играет не столь уж существенную роль (10 противоракет в Польше и РЛС в Чехии), особенно для целей обороны североамериканского континента, если, разумеется, не будет принято решение о наращивании его возможностей. И не исключено, что США на предстоящих переговорах попытаются «развести» нас, блефуя по поводу ПРО в Европе. Например, согласиться на замораживание (или даже отказ) от развертывания тактических противоракет (ТПР) и «продать» нам эту свою несуществующую и пока с не очень ясной эффективностью и перспективами на будущее «виртуальную» систему за существенные реальные уступки с нашей стороны. Разумеется, если потребуется, американцы, без всяких сомнений, нарушат такое соглашение. В этом отношении с нашей стороны было бы целесообразно, по-видимому, не увязывать наше противодействие развертыванию ТПР с переговорами по СНВ.

Седьмое. Важно иметь в виду необходимость соответствующего информационного и организационного обеспечения переговорного процесса на государственном уровне, тщательную подготовку переговорных позиций.

Что касается информации, то, не должно складываться мнения — а такие попытки уже есть, — что в начавшихся переговорах информационное обеспечение будет играть второстепенную роль, поскольку в рамках СНВ-1 стороны уже в течение 18 лет обмениваются обширной информацией по СЯС, достоверность которой подтверждается жестким контролем. Но, во-первых, еще много неясностей в отношении выполнения США положений СНВ (требуется, например, реальная оценка того же возвратного потенциала). Во-вторых, важно также иметь достоверную и полную информацию относительно широкого круга «околостратегических» вооружений, о которых шла речь выше, о таких же вооружениях и о СЯС ближайших союзников США, о перспективных разработках в этой области и т.д.

Организационный момент. В советские времена для сопровождения переговоров в сфере безопасности и разоружения в СССР была создана т. наз. «пятерка» – многоуровневая межведомственная группа, в которую входили представители всех заинтересованных министерств и ведомств (первый уровень — рабочая группа экспертов, второй — на уровне заместителей руководителей, третий — на уровне самих руководителей). Именно она готовила переговорные позиции и директивы делегации (как, кстати, и директивы на каждый визит высокопоставленных руководителей страны или на их встречу с зарубежными руководителями).

Такая практика себя полностью оправдала. И, как думается, пора бы, наконец, вернуться к ней, тем более что сегодня проблема разоруженческих переговоров становится все более острой.

Выводы

России, безусловно, нужен приемлемый результат переговоров, но не как результат любой ценой. Если руководители России в результате переговоров хотят добиться для своей страны, своего народа полезных результатов, они обязаны исключить всякую поспешность, «отзывчивость» на якобы «значимые» сигналы из-за океана, всякую неоправданную «гибкость» в угоду сиюминутной политической конъюнктуре, тем более личным амбициям (и такое, к сожалению, бывало прежде в нашей переговорной практике), которые завтра же могут обернуться неисчислимыми потерями для России.

Ведь уже сейчас на достаточно высоком уровне (вице-президент США) звучат призывы, причем в отношении лишь одной составляющей комплекса разоруженческих проблем, а мы этому охотно подыгрываем: «Часы включены, до 5 декабря 2009 года осталось совсем немного времени»^[13]. Нам явно навязывают спринтерский темп переговоров по СНВ, и это при том, что американцы долгие годы никак не реагировали на наши призывы к переговорам. И навязывают, как представляется, не без успеха. По итогам встречи министра иностранных дел России С.Лаврова и госсекретаря США Х.Клинтон 6 марта 2009 г. в Женеве стороны, как сообщалось, «выразили обоюдную готовность делать все, чтобы достичь соответствующей договоренности» до 5 декабря 2009 года^[14] — срока завершения Договора СНВ-1 (хотя в нем предусмотрена возможность неоднократного продления на пятилетний срок).

Участники переговоров прежних лет на себе прочувствовали, что значит оказаться заложниками необоснованных заявлений политических руководителей, и как это умело, с максимальной выгодой для себя использовали наши партнеры по переговорам.

Важно также обеспечить единство подходов к тем или иным разоруженческим проблемам (включая СНВ) всех ветвей власти и их представителей. Депутатский корпус Госдумы и члены Совета Федерации — это, конечно, «особая статья», здесь часто берут верх партийные соображения, даже в ущерб общегосударственным позициям, но сегодня все же есть возможность ограничить разнобой в подходах и для представителей обеих палат Федерального собрания РФ и для других чиновников всех уровней власти.

И последнее. Есть ли у России возможности для обеспечения гарантированной безопасности? Ответ утвердительный. Есть!

Такие возможности есть, если мы без ущерба для решения социальных проблем сохраним достаточный ядерный потенциал ответного удара по любому агрессору. А это будет зависеть, в том числе, и от начавшихся российско-американских переговоров по СНВ, от той позиции, которую сможет отстоять на них наша делегация и займет наше политической руководство;

Такие возможности есть, если мы под прикрытием и при сохранении ядерного зонтика, сможем в достаточно ограниченное время по-настоящему модернизировать Вооруженные Силы и другие войска страны, перевооружить их на самую современную технику, отвечающую потребностям будущего, создать армию компактную, высокомобильную.

И для этого, как и для других социальных программ, наша страна располагает всем необходимым: людскими и материальными ресурсами, высочайшей культурой и интеллектуальными способностями, великим историческим прошлым народа, населяющим 1/7 часть суши.

Для реализации всего этого потенциала нам нужна политическая воля и решимость отстаивать национальные интересы страны на всех уровнях, причем это касается как нынешних, так и будущих поколений граждан России.

^[1] Как заявил в опубликованном 22 июня 2009 г. интервью РИА «Новости» заместитель директора Федеральной службы по военно-техническому сотрудничеству РФ В Дзиркалн, Россия подписала контракт с Израилем на поставку 12 беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) израильского производства. Сумма контракта составила 53 млн. долларов США (http://www.rian.ru/interview/20090622/175027687-print.html). Однако, как отмечается в российских СМИ, большинство образцов израильской техники, которая достанется российским военным, не блещут новизной и продвинутыми характеристиками, хотя некоторые появились на рынке сравнительно недавно. В частности, РФ не закупает тяжелых беспилотников с радиусом действия до тысячи километров, в которых больше всего нуждается, поскольку главный партнер Израиля, США, могли не разрешить продажу россиянам аппаратов подобного класса. 23 июня 2009 г. израильская газета The Jerusalem Post опубликовала слова неназванного представителя военного ведомства, пояснившего, что договор о поставках БПЛА не повлечет утечек важных технологий, а продавать России самые совершенные беспилотные летательные аппараты Израиль не планирует (http://www.lenta.ru/articles/2009/06/25/drones/_Printed.htm).

^[2] http://www.mil.ru/848/1045/1272/20726/1358/16549/55316/index.shtml.

^[3] «Независимая Газета». «Независимое Военное Обозрение», №1, 2009, с.2.

^[4] http://www.mk.ru/228403.html?print=y.

^[5] Там же.

^[6] См. http://www.armscontrol.ru/start/rus/docs/start1/slcm-su.txt и http://www.armscontrol.ru/start/rus/docs/start1/slcm-us.txt.

^[7] http://www.armscontrol.ru/start/rus/docs/jointdecl0602.htm.

^[8] http://www.utro.ru/articles/print/2008/01/25/711566.shtml.

^[9] http://www.yarsk.ru/press/?i=100008513.

^[10] http://www.onr.navy.mil/emrg/electromagnetic-railgun.asp.

^[11] http://www.timesonline.co.uk/tol/news/world/us_and_americas/article5654836.ece.

^[12] http://www.rian.ru/analytics/20090209/161442098.html.

^[13] http://www.expert.ru/news/2009/02/09/bay_iv/.

^[14] http://www.mid.ru/brp_4.nsf/0/BD2B49A0CD416091C32575720035A417.