Как же быть с Ираном?

Нынешней весной все мировые СМИ были заняты прогнозами по поводу американско-российской встречи в верхах и конференции «большой восьмерки», поэтому сравнительно мало внимания было уделено визиту израильского премьер-министра Биньямина Нетаньяху в Вашингтон и его переговорам с новым президентом США Бараком Обамой. А после окончания этого визита комментировалось главным образом то, что оба государственных деятеля не смогли договориться по вопросу о еврейских поселениях на Западном Берегу. Но гораздо важнее, чем проблема поселений, которая, возможно, не будет полностью решена еще в течение многих лет, и никакой катастрофы из-за этого не произойдет, был вопрос, который для израильского лидера был приоритетным: как не допустить появления ядерного оружия у Ирана.

По сообщениям журналистов, Нетаньяху удалось (и то «со скрипом») буквально выцарапать у Обамы обещание того, что до конца года США будут осуществлять мониторинг иранской ядерной программы и, если дипломатические усилия не дадут результатов, придется обсудить и взвесить дальнейшие действия. Обещание туманное, но в Израиле многие расценили его как сигнал: если дипломатия потерпит крах, на повестку дня опять встанет вопрос о силовой акции против Ирана. При президентстве Буша-младшего данная формулировка звучала не раз, а Обама ни в своем обращении к Ирану, ни в своей нашумевшей речи в Каирском университете 4 июня ни разу не упомянул о том, что военный вариант не снят с повестки дня. Понятно, почему: ведь новый хозяин Белого Дома прикладывает огромные усилия для «наведения мостов» с миром ислама, предлагает всем, и особенно Ирану, начать все с чистого листа. «Разожмите кулак, я протянул вам руку» – таков лейтмотив обращения Обамы к мусульманскому сообществу, и в первую очередь к Ирану, единственной мусульманской стране, с которой США даже не имеют дипломатических отношений.

Кроме того, накануне поездки в Москву у американского президента, возможно, были некоторые надежды на то, что Россия солидаризируется с ним в попытках убедить Тегеран заморозить работы по обогащению урана. Имелся ли в виду широко муссировавшийся в мировой печати вариант «увязки» иранской ядерной проблемы с установкой станций ПРО в Польше и Чехии (это называли «разменом» или «большой сделкой») – неизвестно. Во всяком случае, из последовавших комментариев представителей российского Министерства иностранных дел стало ясно, что о таком «размене» речи нет.

Мы не знаем, обсуждал ли Обама с Медведевым и Путиным конкретно вопрос об иранской ядерной программе. Но внимание российского руководства к этой проблеме было привлечено косвенным путем: как раз в разгар московских переговоров вице-президент США Джо Байден в одном из своих выступлений как бы невзначай обмолвился о том, что Америка не может диктовать Израилю, как суверенному государству, какие шаги предпринимать. Банальная фраза, но ведь она была произнесена в ответ на вопрос: как США могут отнестись к возможному военному удару Израиля по иранским ядерным объектам. Многие СМИ сразу же зашумели о том, что Америка, дескать, дает Израилю зеленый свет на проведение военной операции. Обама в мягкой и уклончивой форме вроде бы дезавуировал своего заместителя, но дело не в этом, а в том, что вряд ли Байден вылез вдруг с такого рода заявлением просто так, в тот момент, когда его шеф был в Москве. Видимо, все было разыграно: Байден делает заявление, сразу же во всем мире воспринятое как сенсационное, Обаму на этот счет безусловно спросят на пресс-конференции в Москве, и вне зависимости от его ответа дело сделано: российские лидеры поставлены в известность, насколько важной и опасной представляется вся эта проблема в Вашингтоне.

Видимо, на Москву все это не повлияло, не появилось даже никаких намеков на то, что Россия изменит свою традиционную позицию по Ирану (а она была озвучена Владимиром Путиным, тогда еще президентом, накануне его поездки в Тегеран: «У нас нет информации о том, что у Ирана есть военная ядерная программа»). Более того, было объявлено, что Москва не собирается брать курс на ужесточение санкций против Ирана, и вообще вопрос о новой резолюции Совета Безопасности ООН по иранскому вопросу как-то сам собой ушел в тень.

И вот последовали новые заявления ведущих американских политиков. Сначала министр обороны Роберт Гэйтс сказал, что «иранские ядерные устремления представляют собой крупнейшую из современных угроз мировой безопасности». Затем государственный секретарь Хиллари Клинтон накануне своей поездки в Азию, говоря о ситуации с Ираном. заявила, что «окно возможностей для диалога не останется открытым бесконечно… мы не будем колебаться, если речь пойдет о том, чтобы защитить себя и защитить наших союзников энергичнейшим образом, если потребуется, силой наиболее мощной армии в мире».

Почему вашингтонские политики стали говорить в таком тоне, вроде бы противоречащем «мягкому, мирному» курсу Обамы? Во-первых, надежды Обамы на то, что иранцы действительно «разожмут кулак» , не оправдались, как и надежды на поддержку со стороны Москвы. Высший руководитель исламской революции Али Хаменеи сказал, что Иран ждет не слов, а дел (не уточнив, каких именно). Во-вторых, в результате выборов 12 июня на посту президента остался Махмуд Ахмадинежад, воинственный антизападный курс которого хорошо известен. В-третьих, мировые эксперты произвели переоценку сроков, необходимых Ирану для создания атомной бомбы.

Только что опубликован совместный отчет американских и российских экспертов, работавших по поручению независимой международной организации East West Institute. В отчете, озаглавленном «Ядерный и ракетный потенциал Ирана», указывается, что для производства ядерного взрывного устройства Ирану, при условии, что обогащение урана дойдет до военного уровня, достаточно будет от 1 до 3 лет. Еще 5 лет могут понадобиться для создания атомной боеголовки, способной быть доставленной к цели при помощи баллистических ракет. Между тем Иран уже произвел испытания по меньшей мере четырех ракет на жидком топливе, из них Шахаб-3 имеет радиус действия до 1, 100 км. «В сроки от 6 до 8 лет Иран сможет создать баллистическую ракету, способную доставить ядерную боеголовку весов в 1,000 кг на расстояние 2,000 км.»

Означает ли все это, что Иран твердо намерен создать атомную бомбу? Не обязательно. Ее не на кого бросать: жертвами удара по Израилю, например, были бы не только 6 миллионов евреев, но и такое же число арабов на израильской и палестинской территории, что неприемлемо для Ирана, стремящегося стать лидером всего исламского мира. Скорее всего, гипотетическая иранская атомная бомба – оружие политическое. Важно не столько иметь бомбу в руках «физически», сколько достичь «состояния пятиминутной готовности», чтобы заявить: «мы никогда не хотели обладать ядерным оружием, но мы уже добились таких успехов в создании мирной атомной энергетики, что в случае необходимости, ради отражения угрозы нашей безопасности, мы способны себя защитить и такими средствами, до этого нам осталось сделать один шаг». Это «разговор с позиции силы», если угодно шантаж, «северокорейский вариант» (правда, Пхеньян пошел дальше простого шантажа).

Но такого рода аргументы – слабое утешение для жителей Израиля, видящих, как движется к созданию атомного оружия расположенная неподалеку держава, лидеры которой утверждают, что еврейское государство должно быть стерто с карты мира. Какая у израильтян может быть гарантия того, что Тегеран остановится в одном шаге от создания бомбы?  На заводе в Натанзе уже крутится более 7 тысяч центрифуг, и все большее число людей в Израиле начинают опасаться, что если ничего не предпринимать, то можно дожить до того дня, когда утром по радио объявят о произведенном в Иране испытании ядерного устройства. А что предпринять? Разбомбить ядерные объекты Ирана. И пусть все мировые эксперты в один голос утверждают, что такой удар ничего не решит, ядерные элементы в Иране рассосредоточены, спрятаны под землей, и в любом случае через несколько лет иранцы возобновят свою программу – для израильского населения все это звучит неубедительно. Некоторые обозреватели уже рисуют картину того, как в начале будущего года Нетаньяху снова прилетает в Вашингтон и просит Обаму ответить на вопрос – что США собираются делать дальше? И если к этому времени последует очередное победное заявление Ахмадинежада о том, что в строй вошли новые тысячи центрифуг, весь Израиль будет вправе спросить и своего премьера и американского президента, что же остается делать?

Конечно, для США израильский удар по Ирану имел бы просто катастрофические последствия, если говорить об их отношениях с миром ислама, поскольку мусульмане возложили бы всю вину на Вашингтон. Вся «новая линия» Обамы пошла бы прахом. Но и возможности американского президента давить на Израиль, сдерживать его, весьма ограничены.

Что же делать, чтобы не допустить такого развития событий? Давить на Иран, загонять его в угол бесполезно и контпродуктивно, в этом смысле российская дипломатия права. Но вот создать единый фронт с Западом в попытке оказать «мягкое давление», т.е. предложить Тегерану всевозможные «пряники», начиная от обещания построить ряд атомных электростанций и кончая договоренностями о широкомасштабных инвестициях это может сработать, хотя до сих пор иранские властители такого рода предложения отвергали, видя разброд среди великих держав. Единая, твердая и четкая позиция, исходящая из того, что следует воспрепятствовать превращению Ирана в ядерную державу – вот что необходимо, и ради этого наши разногласия с Америкой по вопросам стратегических вооружений должны отойти на второй план. Возможно, Роберт Гэйтс прав, и нет сегодня ничего важнее угрозы войны, которая может разразиться из иранского урана и принесет всем, включая Россию, много плохого. А если это так – нельзя терять время, его осталось не так много.