Глава четвертая. Теория международных отношений в условиях глобализации

Глобализация в 90-е гг. ХХ в. превратилась в одно из наиболее употребляемых при анализе современных международных отношений понятий, и продолжает активно использоваться для характеристики происходящих на мировой арене процессов. В зависимости от идеологических, политических, культурологических или религиозных предпочтений варьируются толкования этого явления, но для непредвзятого исследователя очевиден его объективный характер, делающий неуместной как апологетику глобализации, так и попытки связать с ней все вызовы и кризисы современного этапа развития.

Перемены в современных международных отношениях носят структурный характер и позволяют говорить о вступлении человечества в качественно новый этап развития, при этом очевидны как невозможность возврата к пройденным схемам и моделям, так и попытки начать отношения с «белого листа», нарушить «связь времен».

Оставив в стороне рассуждения о формационном характере процесса глобализации (имея ввиду феодализм, капитализм, коммунизм), необходимо признать, что это явление – результат системообразующих сдвигов в социально-экономической и идейно-политической сферах. Глобализация не зависит от интересов или установок тех или иных государств, или каких бы то ни было идеологических предпочтений.

Очевидно, что обозначенные факторы накладывают свой отпечаток на ее развитие, ускоряя или замедляя его, придавая тот или иной специфический характер отдельным аспектам этого явления.

Многие вопросы складывающейся системы международных отношений являются предметом острых дискуссий – «полюсность», роль наций–государств, судьба национального суверенитета, значение надциональных институтов и т.д., содержание которых будет раскрыто в дальнейшем изложении.

Вопросы терминологии

Говоря же о глобализации и международных отношениях необходимо уточнить используемую в связи с этим терминологию.

Следует развести два понятия «однополюсность» и «унилатерализм». Первое относится к архитектуре международных отношений, наряду с двухполюсностью и многополюсностью, образуя структурную триаду, своего рода базис. Второе – характеризует определенный набор средств и методов внешней политики того или иного государства, т.е. элемент надстройки. Понятие «полюсности», заимствованное из географии, обычно воспринимается как нечто взаимоотталкивающее и конфронтационное, не учитывая при этом взаимозаинтересованность и взаимосотрудничество. Кроме того, ряд исследователей указывает на наличие в природе лишь двух полюсов, в связи с чем делается вывод о некорректности использования этого термина и предпочтительности употребления понятия «полицентризма». Однако общепринятость использования «полюсности» позволяет применять этот термин для анализа трансформации глобальной структуры международных отношений с той же долей условности, с какой используется понятие «красные чернила».

В мировой литературе в связи с влиянием глобализации на международные отношения отмечают следующие характерные тенденции:

• объективное усиление проницаемости межгосударственных границ, принимающее различные формы;
• резкое возрастание объемов и интенсивности трансгосударственных, транснациональных перетоков капиталов, информации, услуг и человеческих ресурсов;
• массированное распространение унифицированных стандартов потребления во всех частях планеты;
• усиление роли негосударственных регуляторов мировой экономики и международных отношений;
• невозможность разграничения внешней и внутренней политики;
• формирование единого пространства коммуникационного общения, резко усиливающего возможность для социализации личности, то есть для непосредственного приобщения индивида, где бы он ни находился, к общемировым информационным процессам;
• возникновение «идеологии глобализации» как совокупности взаимосвязанных постулатов, призванных обосновать одновременно благо и неизбежность тенденций, «работающих» на объединение мира под руководством его цивилизованного центра.

В международно-политической науке принято выделять несколько измерений глобализации как постоянно идущего исторического процесса. Относительно этого измерения глобализации можно заметить, что в истории развития человечества действительно наблюдается тенденция к все большему расширению пространства, на котором происходит интенсивное взаимодействие и структурирование международных отношений – как универсализации и гомогенизации мира. Понимание глобализации как универсализации (усиления черт всеобщности) и гомогенизации (движения к однородному строению) мира можно датировать недавним прошлым, когда строились прогнозы о появлении глобальной деревни и всемирного правительства. Глобальная деревня – метафора, используемая в журналистике и популярной литературе, дабы выразить представление о том, что все люди на Земле объединены единой судьбой. Считается, что глобальная деревня становится возможной благодаря распространению универсальных культурных образцов, развитию технологий (в первую очередь транспортных, информационных и коммуникационных), мировых торговой и финансовой систем и т.п., соединяющих всех людей во взаимосвязанное и взаимозависимое сообщество. Всемирное правительство как термин означает гипотетическое, предполагаемое возникновение всемирного центра власти.

Необходимо также иметь в виду, что отнюдь не всегда распространяются именно западные культурно-цивилизационные образцы. Налицо и обратный процесс. Симптоматичен интерес индустриально развитых обществ к восточным религиям, африканской культуре и т.п. В этом смысле вряд ли правильно говорить о глобализации, как только о вестернизации мира.

Вообще могущество и влияние все менее и менее взаимосвязаны. Призывы США к к изменениям все менее будут встречать отклик, программы помощи будут менее эффективны, санкции будут давать меньший результат. Так, КНР оказала решающее воздействие на Северокорейскую ядерную программу, давление США на Тегеран было усилено несколькими западноевропейскими странами и ослаблено сопротивлением Китая и России санкциям против Ирана. То же относится к правительству Судана в связи с Дарфуром. Пакистан, также как Иран, Северная Корея, Венесуэла и Зимбабве неоднократно демонстрировали способность противостоять нажиму США.

Эта тенденция расширяется и на культуру и информацию. Индия производит фильмов больше, чем Голливуд. Умножаются альтернативы американскому ТВ. Распространение информации - такой же результат бесполярности, как распространение оружия.

И все же, несмотря на все положительные качества глобализации, в ней нужно видеть и определенные сложности и противоречия, так как она в известном смысле сфокусировала в себе все противоречия и конфликты современности. Это отнюдь не линейный, развивающийся равномерно и позитивно процесс, в нем много неоднозначных, в том числе негативных моментов. В одних странах и регионах глобализация в большей мере влияет, к примеру, на экономическую сферу, в других быстрее идет внедрение новых технологий. Многие страны по разным причинам (политическая изоляция или самоизоляция, отсутствие технологических возможностей и т.п.) вообще оказались на периферии глобальных тенденций. Более того, в результате очень высоких темпов современной глобализации, прежде всего в технологическом плане, разрыв в социально-экономической развитости между странами отдельными регионами, вовлеченными в данный процесс, с каждым годом становится все ощутимее. Такая дисгармония развития, в свою очередь, порождает новые вызовы и угрозы миру: относительно бедные страны скатываются на еще более низкий уровень; из них идет поток массовой миграции (перенаселение) в благополучные регионы; в обделенных странах возникают плохо управляемее конфликты и т.п. В итоге появляются «новые недовольные», «новые изгои» по размежеванию «Север-Юг», с одной стороны, а с другой – по линии расслоения населения в развитых странах, где формируется, преимущественно из иммигрантов, фактически не включенный в социально-политическую систему современный «низший класс». Это явление уже  зафиксировано в теориях «расколотых цивилизаций», «столкновения цивилизаций». С.Хантингтона, противоречий центр-периферия И.Валлерстайна и т.п. Есть и другое очень важное обстоятельство. Вследствие прозрачности границ легитимные государственные институты утрачивают все большую часть своих властных полномочий. Государству сложнее регулировать национальную экономику, особенно мобильные финансовые потоки (яркий пример тому – финансовые кризисы 1997-1998 гг. в Юго-Восточной Азии и России, не говоря уже текущем мировом финансовом и экономическом кризисе.). В условиях глобализации государство-нация перестает выступать в качестве единственного субъекта, монопольно интегрирующего интересы крупных общностей и представляющего их на международной сцене. Однако, именно государства, точнее – наиболее сильные из них, формируют глобальное человеческое сообщество, исходя из своих целей и интересов и добиваясь реализации той или иной модели мироустройства.

Относительно симметрично измерениям глобализации существуют соответствующие прогнозы ее последствий для системы международных отношений.

Оптимистический сценарий акцентирует внимание на преимущества глобализации, исходя из того, что распространение принципов либеральной экономики, расширение демократических прав и индивидуальных свобод соответствуют поступательному развитию человечества. Отмечается также и то, что глобализация способствует большей прозрачности государств и формированию более сложных международных структур, при которых человечество, в конечном счете, окажется в «одной лодке» под соответствующим глобальным управлении.

Пессимистический сценарий не видит в глобализации предпосылок к формированию всемирного свободного рынка, а, напротив, считает, что она ведет к росту концентрации капитала в наиболее развитых странах и нарастанию разрыва, как в абсолютных, так и относительных цифрах. Более того, многие аспекты осуществляющейся глобализации препятствуют демократизации международных отношений и возникновению мирового гражданского общества.

Скептический сценарий отвергает крайние позиции в оценке последствий глобализации, с сомнением относясь как к выводам о ее благотворительной миссии, так и к оценкам о ее гибельном воздействии на человеческую цивилизацию. Основная идея скептиков состоит в том, что процессы обозначенные термином «глобализация», являются объективными и неизбежными. Они действительно открывают перед странами и народами новые возможности, но и ставят их пред новыми вызовами, что неизбежно требует наличия сильного и эффективного государства, способного противостоять идеологии «глобализма» богатых государств и выработать стратегию осознанной адаптации к требованиям новой эпохи. Скептики высказывают сомнение и относительно глобальной сети Интернета, которая в ее нынешнем состоянии не может гарантировать нейтрального и положительного воздействия на то или иное общество.

Основной характеристикой международных отношений с момента их исторического возникновения является постоянная трансформация. Изменения затрагивали и содержание этого процесса его формы, и состав участников.

Можно с уверенностью утверждать, что глобальная система международных отношений сложилась лишь к началу ХХ века, когда закончилось «освоение» земного шара, и «европоцентристская» модель стала проявлять элементы собственной исчерпанности, о чем говорили испано-американская и русско-японские войны.

В основе этого явления лежали превращение мира в единый рынок капиталов, товаров, услуг и рабочей силы, что, в свою очередь, потребовало увеличения доступа к природным ресурсам и источникам сырья. Невиданный в мировой истории скачок в развитии производительных сил обусловил относительную самостоятельность глобальной системы международных отношений и ту двойственную роль, которая она играет в формировании мировой политики. С одной стороны – это укрепление стабильности, сглаживание возникающих противоречий, создание универсальных организаций – Лиги наций, а затем Организации Объединенных Наций. С другой – аккумуляция конфликтного потенциала, что привело к мировым войнам и беспрецедентной гонке вооружений.

Изменения в глобальной системе международных отношений, прежде всего в ее структурной организации, происходят под воздействием межгосударственных политических отношений, столкновения национальных интересов, сдвигов в расстановке сил на мировой арене – соотношения военно-политических, экономических, социо-культурных, идеологических и других потенциалов.

Важным, но не определяющим фактором является степень однородности ценностей и принципов, лежащих в основе взаимоотношений государств. Исторический опыт показывает, что однородность государств не гарантирует согласие, а разнородность не обязательно ведет к столкновению.

Сколько полюсов достаточно?

Масштаб глобальной системы международных отношений включает в себя более шести миллиардов людей, около двухсот государств, более шести тысяч международных и неправительственных организаций, транснациональные корпорации, религиозные, политические и общественные течения. При этом различные ее компоненты образуют сложные, взаимозависимые и влияющие друг на друга коалиции, как на временной, так и на более продолжительной основе, что еще в большей степени затрудняет даже краткосрочное прогнозирование (пример тому – распад СССР, явившийся неожиданным для аналитиков как отечественных, так и зарубежных), не говоря о более далеких перспективах.

Однако на глобальном уровне, опираясь на длительные исторические изменения в системе международных отношений, вполне правомерно выделить три основных типа глобальной структуры: многополюсный, двухполюсный и однополюсный.

Кстати, выдающийся американский теоретик международных отношений Дж. Розенау характеризовал однополюсность как гегемонизм тоталитарного типа. В то же время такие  специалисты как К. Уолтс или К. Райс считают двухполюсность закономерным результатом процесса сокращения числа великих  держав. Более реалистической представляется оценка известного политолога Ч. Краутхаммера, который в конце 80-х годов ХХ века писал о наступающем моменте «однополюсности» и достаточно точно предсказал его окончание.

Вследствие отмеченной сложности исторически сложившейся системы международных отношений ни один из указанных типов не существовал и не существует в чистом виде, в каждом из них присутствуют элементы, порой значительные, двух других. Однако очевидно, что определяющей характеристикой является соотношение центробежных и центростремительных сил. Для многополюсности характерно относительное равновесие; для двухполюсности – преобладание конфронтационного содержания; для однополюсности – стремление к насильственной унификации и жесткому контролю.

Ведь опыт исторического развития показывает, что центральным, основным, базовым типом международных отношений была и остается многополюсность, которой противостоит однополюсность, а двухполюсность выступает в качестве своего рода переходного этапа, промежуточной стадии от одного типа к другому.

Подобные построения отнюдь не предполагают формального равенства или одинаковых шансов на успех в постоянном противоборстве. Двухполюсность в исторической ретроспективе всегда выступала как период, непосредственно связанной с конфликтом на различных его стадиях – подготовка к войне, собственно боевые действия, послевоенное урегулирование.

Однако вплоть до ХХ в., т.е. глобализации международных отношений, двухполюсность не выходила за региональный уровень и заканчивалась восстановлением в той или иной форме существовавшей до конфликта многополюсности. Даже после первой мировой войны, приведшей к качественным изменениям соотношения сил, международные отношения восстановили основные характеристики многополюсности.

Лишь Вторая мировая война качественно изменила содержание двухполюсности, поставив на повестку дня утверждение тоталитарной однополюсности в мировом масштабе, а после устранения этой угрозы привела к глобальной конфронтации, на десятилетия перекрывшей возможность установления новой модели многополюсности, отвечающей интересам развития мирового сообщества.

Следует отметить, что стремление к однополюсности, установлению гегемонии той, или иной державы проходит через всю историю международных отношений: от Александра Македонского и Римской империи до наполеоновской Франции и бисмарковской Германии. ХХ век также дал примеры попыток добиться мирового господства. Однако никогда никому не удавалось обеспечить одноплюсное доминирование на сколько-нибудь значимый в историческом времени период.

Крушение двухполюсной системы с точки зрения истории носило одномоментный характер, складывание же новой, идущей на смену модели международных отношений объективно носит эволюционный характер, ее реальное содержание и специфические формы еще далеки от конкретного воплощения.

Разрушение мировой социалистической системы, а затем и СССР, привели к появлению «однополюсного» мира. Эту позицию разделяло в начале 90-х большинство аналитиков.

В связи с утверждением т.н. «однополюсности» возникла «имперская» проблема. Превратились ли США в подобие Древнего Рима или, как писали некоторые, потерявшие чувство реальности политологи, намного превзошли его и по размаху, и по могуществу, а главное, по исторической перспективе.

Как справедливо заметил Г. Киссинджер, империи не заинтересованы в том, чтобы подлаживаться в своих действиях к международной системе, они претендуют на то, чтобы самим быть такой системой.

Центральной задачей империи является создание и управление иерархическим межгосударственным  порядком, что, в свою очередь, требует регулирования внешней политики других государств. Для этого необходимо поддержание монополии на использование организованной военной силы, и использование ее односторонне, но эффективно.

В то же время имперские задачи включают в себя, в частности,  обеспечение внутренней безопасности и стабильности составляющих империю частей, соответствующие расходы по ее поддержанию и ассимилированию местных элит.

Идеи П. Кеннеди о падении империй в связи с «имперским» перенапряжением непосредственно относились к СССР, но США, несмотря на свои внутренние стабилизаторы и внутренний динамизм, оказались подвержены тому же «перенапряжению». США не просто должны в течение поколения оправляться от Ирака, они не в состоянии продолжать подобную операцию, тем более брать на себя новую ответственность.

К середине 90-х гг. стали раздаваться голоса, выражавшие сомнения, насколько реально утверждение однополюсного порядка в качестве господствующей модели.

События 11 сентября, широкая поддержка США мировым общественным мнением, успешные силовые акции в Афганистане и Ираке вновь «реанимировали» идею одноплюсного мира, хотя очевидная неспособность в одностороннем порядке решить кризисы на Балканах, Большом Ближнем Востоке, Корейском полуострове и других «горячих точках» планеты, показывают иллюзорность подобного подходы.

В представлениях сторонников «однополюсного» мира существует единственный центр силы, где принимаются стратегические решения и осуществляется их реализация в различных частях мира. При этом в рамках «однополюсности» действует сложное равновесие ассиметричных сил, поддерживаемые путем внутренних балансов в атлантическо-трехсторонней системе военного и экономического союза, сконцентрированной вокруг США, что дает основание отдельным авторам утверждать о существовании т.н «плюралистической однополюсности», где США вместе со своими ближайшими союзниками заняли единственный нолюс.

При анализе современных международных отношений необходимо учитывать как бесспорное лидерство США – экономическое, военное, культурное, политическое, так и очевидную несостоятельность претензий на т.н. «унилатерализм».

Несовместимость «унилатерализма» с существующей реальностью объясняется не только неудачами этой политики в Ираке и Афганистане, но и противоречием ее объективным процессам, идущим в экономике и международных отношениях – прежде всего глобализации и транснационализации предпринимательской деятельности, делающий мир более взаимозависимым и взаимосвязанным.

Значительную дискуссию вызывает будущее «однополюсного» мира, перспективы его эволюции, возможность преодоления существующего положения.

Двухполюсная система – и как идеальный тип, и как конкретный исторический феномен, наблюдавшийся в мире во второй половине ХХ века, – сохраняет свое значение как модель, с которой сопоставляют и нынешнюю систему, именуемую «однополюсной» и «многополюсные», как реально существовавшие в истории, так и гипотетические, материализация которых произойдет лишь в будущем.

Основной характеристикой умершей двухполюсной системы являлось обеспечение беспрецедентно долгого мира между противостоящими блоками благодаря примерно равенству военно-политических потенциалов.

Глобализация международных отношений возможна лишь на основе динамичного многообразия, в основе которого существование государств различной социально-экономической ориентации, в том числе и традиционных обществ и находящихся на той или иной стадии переходного процесса. При этом наличие у отдельных государств базовых характеристик какой-либо общественной формации не является необходимым условием формирования общего полюса, в то же время есть примеры достаточно устойчивых объединений стран с различным общественно-политическим строем.

В целом можно сделать вывод, что на протяжении ХХ века  в международных отношениях осуществлялся переход от многополюсности к двухполюсности, а затем от двухполюсности к новой, усложненной многополюсности. При этом в результате Второй мировой войны, а затем войны холодной были сорваны попытки установления однополюсного миропорядка.

Многополюсность и глобализация

Многополюсная структура прямо связана с глобализацией. Глобализация по своей сущности благоприятна для образования многополюсности, которая, в свою очередь, помогает развертыванию глобальных процессов.

Объективные противоречия заложены в самой глобализации. Ее общепризнанные цели не всегда совпадают с практическими способами их реализации.

Глобализацию, в отличие от интернационализации экономических отношений, нельзя ограничивать экономикой или технологией. Как общественное явление глобализация ведет к возникновению противоречий национальных, государственных, этнических, религиозных, идеологических и др. Такие противоречия не просто замедляют развитие глобализационных процессов, но при определенных условиях способны приводить к обострению противоречий вплоть до конфликта.

Вполне вероятно, что под воздействием различных сил в отдельных регионах расстановка сил может складываться по моделям, не исключающим двухполюсность или даже однополюсность (например, Южная Азия или Средний Восток). Подобная ситуация, бесспорно, усилит действия центробежных сил на мировой арене. Однако в рамках многополюсной структуры такое развитие событий будет уравновешено укреплением стабильности на глобальном уровне, что обусловливается расширением и углублением взаимодействия между традиционными межгосударственными отношениями.

Нелепо и бессмысленно обвинять глобализацию в терроризме, распространении оружия массового уничтожения (ОМУ), наркоторговле, организованной преступности, незаконной миграции, ухудшении экологической обстановки и многих других вызовах. Другое дело, что в современных условиях они приобрели глобальный характер.

Одним из побочных последствий идущего в рамках  глобализации научно-технического прогресса является значительное удешевление производства различных компонентов оружия, в том числе и массового поражения и высокоточного. Глубокий кризис, переживаемой всей системой нераспространения, вполне закономерно начался и развивается именно на этапе, когда глобализация достигла очевидных успехов и прорывов. Это относится и к Индии, и к Пакистану, уже овладевшими ядерным оружием, и к Северной Корее, возможно, им уже обладающей, и к Ирану, и еще к десятку «пороговых» государств.

Новые технологии, развивающиеся в процесс глобализации, безусловно, несут с собой новые возможности. Однако одним из побочных эффектов стал быстрый рост теневой экономики. Глобализация открыла дополнительные каналы выхода на «официальную» экономику, без симбиоза с которой, в том числе по части отмывания денег, теневая экономика существовать не может.

Созданная в связи с этим явлением международная служба финансового мониторинга, где в последние годы активную роль играет Россия, является одним из многочисленных примеров рожденных в ходе глобализации т.н. сетевых, в данном случае горизонтальных организаций.

Глобализация, сопровождающаяся ускоренным экономическим ростом вне традиционных центров мирового производства, прежде всего в Азии, вновь обострила нефтяную проблему. В основе существующего относительного дефицита не только рост потребления (можно отметить уже устойчивую тенденцию к его сокращению в развитых странах) и недостаток перерабатывающих мощностей, сколько неуверенность в международной политической стабильности. Учитывая взаимозависимость этих вопросов, в международных отношениях обостряется борьба за контроль над месторождениями и маршрутами транспортировки, что, в свою очередь, усиливает напряженность вокруг Каспия, на Большом Среднем Востоке, в Индийском океане.

Силовые параметры политики государств продолжают оставаться одной из основных составляющих международных отношений. Более того, начало ХХI в. было отмечено существенным увеличением роли и значения этого компонента.

Однако характерной чертой последних десятилетий является то, что попытки силовыми методами решить те или иные конфликты (Ливия в Чаде, Сомали в Эфиопии, Ирак в Кувейте и т.д) заканчиваются неудачей.

С распадом двухполюсности в международных отношениях не прекратилось действие силовых факторов, прежде всего прямое применение вооруженной силы США и НАТО для разрешения спорных проблем регионального уровня, а также многочисленных локальных конфликтов. Это объясняется не только сложностями переходного периода, но и инерционностью внешнеполитического мышления.

В конце первого десятилетия XXI в. достаточно стройное оформление получила концепция т.н. «бесполюсности», к авторам которой относится прежде всего председатель Совета по международным отношениям  США Р.Н. Хаасс и ряд других теоретиков и практиков. По их мнению, основной характеристикой международных отношений XXI века является переход от мира, в котором доминировали одно, два или несколько государств, к ситуации, когда по крайней мере дюжина участников владеет или использует различные виды власти, что означает тектонический разрыв с прошлым, полярным миром.

В отличие от многополюсности  с ее несколькими различными полюсами или концентрациями власти, бесполюсность характеризуется многочисленными центрами с рассредоточенной властью.

В многополюсной системе ни одна держава не доминирует, иначе она превращается в однополюсную, также не происходит концентрации власти вокруг двух держав, иначе она становится биполярной. Многополюсная система может допускать известное сотрудничество, даже принимая форму концерта держав, в котором несколько главных государств совместно устанавливают правила игры и наказывают тех, кто их нарушает. Оно может быть соревновательным, когда идет борьба за баланс власти, или конфликтным, когда он нарушен.

На первый взгляд, сегодняшний мир кажется многополюсным. Главные державы – КНР, ЕС, Индия, Япония, РФ США – включают в себя более половины земного шара и примерно 75% ВВП и 80% расходов на оборону. Однако действительность качественно отличается от классической многополярности, центров силы стало значительно больше, и многие из них не являются государствами.

Одна из кардинальных черт современной международной системы состоит в утрате суверенным государством монополии на власть, а в некоторых сферах даже преимуществ. Гоударствам бросается вызов как сверху – региональными и глобальными организациями, так и снизу – неформальными военизированными структурами, так и со стороны – разнообразными неправительственными организациями и корпорациями. Власть находится в разных руках и во многих местах.

В дополнение к шести мировым державам имеются многочисленные региональные державы – Бразилия, возможно Аргентина, Чили, Мексика и Венесуэла в Латинской Америке; Нигерия и Южная Африка в Африке; Египет, Иран, Израиль и Саудовская Аравия на Среднем Востоке; Пакистан в Южной Азии; Австралия, Индонезия и Южная Корея в Восточной Азии и Океании.

Многие институты также являются центрами власти, включая как глобальные – ООН, МВФ, Мировой Банк, так и региональные – Африканский Союз, Лига арабских государств, АСЕАН, ЕС, ОАГ, Ассоциация регионального сотрудничества стран Южной Азии, так и функциональные – МАГАТЭ, ОПЕК, ШОС, ВОЗ. К ним можно отнести и такие регионы как Калифорния и Утар-Прадеш (Индия), или такие города как Нью-Йорк, Сан-Пауло или Шанхай. Кроме того, существуют большие иглобальные компании, включая те, что доминируют в энергетике, финансах и производстве товаров.

Включения в список  заслуживают и глобальные СМИ – Аль Джазира, BBC, CNN, и военизированные организации – Хамас, Хезболла, Армия Махди, Талибан, политические партии, религиозные институты и движения, террористические организации (Аль Кайда), наркокартели, НПО благотворительного типа (Фонд Билла и Мелинды Гейтс, «Врачи без границ», Гринпис и др.). Современный мир в возрастающей степени становится рассредоточением, а не сосредоточением силы.

Современный бесполюсный мир – неизбежное следствие глобализации, которая усиливает его по двум направлениям. Во-первых, многие межграничные потоки осуществляются вне контроля правительства и без его ведома, что сокращает влияние ведущих держав. Во-вторых, эти же потоки зачастую усиливают возможности негосударственных акторов, таких как энергоэкспортеры, террористы (которые используют Интернет для рекрутирования и подготовки кадров, международную банковскую структуру для перевода средств  и глобальную транспортную систему для переброски людей), несостоявшиеся государства (которые могут использовать серые и черные рынки), и корпорации, входящие в список «пятисот Форчун» (способные быстро перемещать персонал и капиталовложения).

Усиливающаяся бесполярность мира будет иметь наихудшие последствия для США и для большинства других стран, т.к. затрудняет для США возможность возглавить коллективный ответ на региональные и глобальные вызовы. Одна из причин лежит на поверхности. Чем больше акторов, владеющих реальной мощью и пытающихся добиться влияния, тем сложнее создать коллективные институты ответа на это. Примером тому служит  неудача достичь соглашения на Дохийском раунде переговоров по ВТО.

Наряду с глобализацией – и в переплетении с ней – на формирование многополюсной структуры влияние оказывает процесс регионализации, особенно в ее наиболее развитой форме – интеграции.

Прослеживается все более четко выраженная тенденция к превращению регионализма в общемировую тенденцию, в контексте которой регионы играют все большую роль в жизни различных стран.

Начиная, с 80-х годов получает развитие т.н. «новый  регионализм» Возникает АСЕАН (1992), МЕРСОКУР (1992), ЕС (1993), НАФТА (2994), СНГ (1991). В их  формировании определяющими были экономические факторы, а политические были производными, главная цель – создание своего рода зон свободной торговли, либеральных внешнеторговых режимов, что, за исключением СНГ, дало положительную динамику. Возникает определенная озабоченность по поводу возможных отрицательных последствий регионализации для расширения общемирового партнерства.

Показательно, что вопрос о т.н. «Энергетической Хартии», разработанный ЕС без участия России и учета ее интересов, превратился в серьезное препятствие на пути разработки новых договоренностей между двумя сторонами взамен истекших в 2007 г. Вместе с тем, долгосрочные контракты относительно легко подписываются как крупнейшими государствами-потребителями российских энергоносителей, так и с ТНК, занятыми в этой сфере.

В условиях перехода к многополюсности многие региональные державы могут усилить свое влияние, подчинив ему более слабых соседей. В то же время малые страны, используя регионализм, могут улучшить свои позиции на мировой арене.

Региональные структуры лучше приспособлены к сотрудничеству в таких чувствительных сферах как миграция, защита окружающей среды, развитие телекоммуникаций и др.

Обращает на себя внимание и тот факт, что потоки капиталов и технологическое сотрудничество более быстрыми темпами растут в рамках отдельных регионов, чем между ними. Некоторые денежные системы играют определенную роль в рамках своих регионов – в Европе – евро, на Дальнем Востоке – йена.

Имеет место появление субнациональных регионов или микрорегионов, пересекающих национальные границы. Например, в Италии – Ломбардия, в Испании – Каталония, в Германии – Баден-Вюртемберг, в Канаде – Онтарио, а также Квебек.

Глобализация оказывает серьезное воздействие на социально-экономическое расслоение современного мира, которое, начиная с 60-х гг. ХХ в. описывается формулой отношений Север-Юг. Вопреки апокалиптическим прогнозам, разрыв между более развитой и отставшей в своем развитии частями мира не превратился в новую ось международной конфронтации. Более того, благодаря ускоренному развитию таких гигантов «третьего мира» как Китай и Индия, качественно изменились фундаментальные показатели «неравенства».

Начиная с конца 1970-х гг., когда КНР приступила к экономическим реформам, ее ВВП вырос в четыре раза, а ежегодный темп роста колебался от 8,5 до 10%. Это дает возможность считать неизбежным превращение КНР во вторую державу, после США, по основным показателям, а, следовательно, и возрастание роли и значения этой страны в системе международных отношений.

Позднее и с других стартовых позиций вступила на путь экономических преобразований Индия, чьи темпы роста за последнее десятилетие составили 8% в год. Стремительный технологический прогресс превращает это государство в самостоятельную военно-политическую силу в важнейшем для международной стабильности регионе – Южной Азии и Персидского залива.

Проявляется и новое явление – усиливающийся национализм, что проявляется в растущей враждебности общественного мнения Южной Кореи и КНР к принятому в Японии толкованию истории взаимоотношений этих стран, а также крепнущих антизападных настроениях.

Более того, прекращение противостояния в глобальном масштабе лишило внутреннего содержания такие значимые явления в 50-80 -е годы XX века, как движение неприсоединения и социалистическая ориентация. С прекращением двухполюсности страны т.н. «Юга» были вынуждены, отбросив амбиции, искать свое место в мировом хозяйстве, воспринимая нормы и правила, против которых боролись, по крайней мере, на вербальном уровне, на протяжении десятилетий. Очевидно, что чисто формальные акции и декларации  не  помогут преодолеть цивилизационный разрыв между развитыми и развивающимися странами, который предстоит пройти сложный и болезненный путь глубоких внутренних преобразований. Поэтому предпринятая не так давно попытка реанимировать тихо сошедшую на нет идею «Нового международного экономического порядка», активно продвигавшуюся в 1960-1970 годах на всех международных форумах «Группой 77» не получила сколько-нибудь значимого отклика. Это происходит вследствие тех позитивных для многих развивающихся стран изменений, которые влечет за собой глобализация. Глобализация способствовала углублению дифференции внутри т.н. «Юга». Выделилась довольно большая группа стран, сумевшая обеспечить высокие темпы развития и в значительной степени ликвидировать свою историческую отсталость. Именно эта группа государств Азии, Латинской Америки и Африки, заинтересованная в возможно более тесном взаимодействии с  богатым «Севером», определяет уровень отношений и сотрудничества по всем основным проблемам современных международных отношений.

Разумеется это не исключает возможных конфликтов и обострения отношений по линии Север-Юг, но возникновение на этой основе конфронтационной двухполюсности, тем более на глобальном уровне, как предполагалось в 70-80-е годы XX века, явно не просматривается.

Современное углубление мирового неравенства не связано с глобализацией, без которой этот разрыв был бы более значителен по двум очевидным причинам. Импорт в развитые страны, с одной стороны, и прямые иностранные интервенции в страны «периферии», с другой – эти два фактора глобализации стимулируют экономический рост в развивающихся странах и тем самым смягчают неравенство.

Темпы экономического роста в развивающихся странах в 2007 г. достигли почти рекордного уровня – 7%. В 2007-2009 гг. в условиях мирового кризиса экономический рост замедлился, но после выхода из него все же превзойдет планку 6%, т.е. более, чем вдвое превысит темп роста экономики «богатых» стран, который, как ожидается, составит 2,6%.

В основе глобализации лежит система капиталистической рыночной экономики, неотъемлемой чертой которой является конкуренция. Конкуренция – это одновременно и движущее начало, и источник неизбежных противоречий, трений, конфликтов.

Никакие правила «справедливой конкуренции» не могут снять подобных противоречий, будь то в рамках отдельной страны или в международном масштабе.

Причины неравенства между странами, крупными регионами, цивилизациями связаны со множеством разнообразных факторов – природных (климат, полезные ископаемые), социально-экономических, общественно-политических, религиозных, национально-культурных традиций и т.д. Это пронизывает всю историю человечества, когда на первый план выдвигались то одни, то другие из этих факторов, что и объясняет перемещение цивилизационных центров, источников и центров экономического роста.

Вместе с тем, пропасть в экономических показателях наиболее и наименее развитых стран будет на обозримую перспективу сохраняться, что не может не вызывать соответствующей реакции, приобретающей на «Севере» характер антиглобалистических настроений.

Альтерглобализм

Начиная с 90-х годов XX века на международную арену выступает крайне разнородное движение, единственным объединяющим фактором которого является неприятие существующей глобализации и тенденций ее развития. Основные положения так называемой «альтернативной глобализации» впервые были сформулированы Всемирным социальным форумом (ВСФ) в январе 2001 г.

В лагере антиглобалистов можно выделить три отдельных движения:

1. Противники глобализации – левые блоки профсоюзов, рабочих и коммунистов – призывают к международной солидарности масс с целью обратить глобализацию вспять. Большой резонанс вызвал призыв к «деглобализации» – ликвидации нереформируемых международных финансовых организаций (МФО) и создания вместо них плюралистической системы экономического глобального управления. Однако на конференции ВСФ 2 февраля 2002 г. большинство участников не согласилось с лозунгом «деглобализации», поддержав «глобализацию снизу».
2. Сторонники альтернативного глобализации курса, отвергая нынешний ее ход, выступают против господства неолиберализма и за сохранение этнокультурной, национальной, социальной самобытности своих сообществ. К этому крылу принадлежат ряд экологических групп, движение солидарности с палестинцами и ряд других.
3. К реформистскому крылу часто относят большинство его групп. Все они готовы к сотрудничеству с существующей политической системой, мирным путем устранять ее диспропорции и обусловленные ею пороки. К этому движению принадлежат религиозные общины, Католический фонд международного развития, экологические группы (Друзья Земли и др.), группы, выступающие за списание долгов развивающихся стран. «Движение за глобальную демократизацию» представлено организацией АТТАК, лоббирующей введение «Налога Тобина» на международные трансакции в размере 0,1%, Сеть прямого действия – университетское движение, выступающее против коммерциализации школы, политики ТНК в странах третьего мира, уничтожения тропических лесов, платной медицины.
4. Большинство сторонников альтернативной глобализации едины в требовании равноправия для всех (наций, людей, стран), реализации которого должны способствовать международные институты. Это, по их мнению, позволит эффективнее преодолеть бедность и отсталость, обеспечить быстрый экономический рост, решить многие социальные и международные проблемы. Они критикуют ТНК и МФО за ущемление интересов слаборазвитых стран и требуют реформы МФО ради установления справедливых глобальных правил международной торговли.

XXI век начинается в условиях фактического несоответствия между объективным состоянием мира, изменившимся за последние десятилетия качественно, и правилами, регулирующими отношения между странами.

Налицо кризис управляемости международными отношениями. Это относится прежде всего к ООН, но также и к другим организациям, созданным в послевоенный период и неадекватным современным задачам. Кризис ООН – это не причина, а следствие проблем.

Роль ООН

С кризисом двухполюсности начали складываться благоприятные условия для повышения активности международных организаций. Перед ООН открылись перспективы повышения ее центральной роли в поддержании мира, обеспечения международной безопасности и развития сотрудничества, полного раскрытия собственного потенциала как источника современного международного права и главного механизма миротворчества и урегулирования конфликтов.

Однако участие ООН в текущем мироустройстве не может быть эффективным без ее собственной адаптации к новым вызовам и требованиям, существенного реформирования. При этом главным является не столько административные преобразования, сколько общее стремление государств-членов к осуществлению провозглашенных принципов ООН. При этом очевидно, что ни Россия, ни США не заинтересованы в принципиальных изменениях Устава и состава Совета Безопасности.

Очевидно, что в современной реальности ООН в состоянии осуществлять свои обязательства лишь в постоянном и взаимозаинтересованном сотрудничестве со всей совокупностью существующих международных организаций. Очевидно и то, что, по крайней мере, в среднесрочной перспективе ООН не сможет эффективно выполнять свою роль в предотвращении дезорганизации международных отношений, т.к. была создана для решения принципиально других задач.

Основная нагрузка и ответственность за сохранение международной стабильности ложится в связи с этим на межгосударственные отношения, которые, как и прежде, не свободны от проявлений национального эгоизма и стремления получить односторонние преимущества.

В 1990-х годах стало очевидно, что меняется сам характер проблем, стоящих перед СБ. На смену межгосударственным конфликтам по большей части пришли столкновения внутри суверенных государств, и старая миротворческая тактика сдерживания конфликтов оказалась неэффективной в случае коллапса государственной власти, насилия и массовых бедствий. Тем не менее из 17 подобных операций по мандату ООН лишь три провалились – в Сомали, Боснии и Руанде. Стало очевидно, что вопрос о гуманитарных интервенциях необходимо решать. Наиболее остро на сегодня положение в суданской провинции Дарфур.

Прежняя логика СБ состояла в реагировании на событие. Однако в случае с терроризмом это не эффективно. Поэтому проблема чрезвычайных мер по превентивному вмешательству требует скорейшего рассмотрения. СБ неоднократно санкционировал применение силы в различных конфликтах, но реализовать эти решения приходилось США с минимальным или нулевым участием других крупных держав.

Односторонность действий США может быть преодолена лишь при условии активного участия и финансового, и материального, и военного других держав.

У ООН отсутствует физическая способность к действию, т.к. она не располагает постоянными силами быстрого реагирования, а на комплектование и введение в действие миротворческого контингента уходит не менее трех месяцев, что является аргументом в пользу односторонних превентивных действий. Поэтому в адрес НАТО, различных «коалиций заинтересованных» региональных организаций, а иногда и отдельных стран (например, Австралия в случае с Восточным Тимором) раздается просьба взять на себя миротворческие функции, прежде чем ООН сможет сформировать соответствующий контингент.

Существуют попытки разделить современные угрозы и вызовы на т.н. «жесткие», появляющиеся как результат агрессии другого государства или развития некой нестабильной ситуации, и «мягкие» – нищета, болезни, экология, безработица. При этом предлагается передать «мягкие» угрозы в ведение ООН, как организации, не приспособленной к быстрой реакции.

Однако СБ доказал способность адекватно реагировать на обстановку, в частности, после 11 сентября, санкционировать применение силы в порядке самообороны в случае нападения негосударственного формирования на государство.

События в Ираке доказывают порочность действий в обход ООН. Наконец, контрпродуктивно выстраивать своеобразную иерархию угроз, которые объективно переплетаются, а в разных регионах иерархия угроз воспринимается по разному.

Требующими принудительного воздействия СБ могли бы считаться следующие ситуации: острый гуманитарный кризис, как правило, в результате коллапса центрального правительства, неспособность центральной власти государства взять под контроль негосударственные субъекты, создающие угрозу национальной безопасности, нарушение Договора о нераспространении, особенно при угрозе передачи этого оружия террористам, предоставление государством части его территории международной террористической организации.

Запрет на вмешательство во внутренние дела незыблем только тогда, когда его развитие не угрожает мировому сообществу.

Глобализация поставила в повестку дня современных международных отношений т.н. «демократизацию», что в свою очередь, тесно связано с порождающими международные кризисы «гуманитарными» интервенциями.

Так после «бархатных революций» в Центральной и Восточной Европе, наступил черед Югославии, после 11 сентября в сферу «демократизации» попал Большой Средний Восток, предпринимаются (с разными результатами) попытки «цветных» революций в СНГ.

Вполне вероятно, что со сменой руководства в Белом доме, при неизбежной смене приоритетов в сфере «демократизации» окажется Латинская Америка.

Формирование совместных подходов

В ходе дискуссий и обсуждений мировое общественное мнение постепенно начинает вырабатывать взаимоприемлемую позицию. Намечаются общие подходы:

Первое -  весь ход событий показывает несостоятельность попыток справиться с вызовами путем односторонних действий. Убеждение в том, что будущий миропорядок должен основываться на коллективных механизмах решения мировых проблем. Будет ли это называться многополюсностью или как-то иначе – суть не меняется.

Второе - совершенствование механизмов многостороннего сотрудничества, прежде всего ООН, которая должна более эффективно реагировать на кризисы, установив более четкие критерии применения принудительных мер, включая силовые, по решению СБ, т.е. решить проблему т.н. «гуманитарных интервенций», избегая при этом механических подходов. Не меньшее значение имеют такие механизмы применительно к региональным структурам международного сотрудничества.

Третье – будущая структура международных отношений подразумевает складывание широкой коалиции ведущих в военном, политическом и экономическом отношении держав мира, исполненных решимости положить конец международному терроризму, наркоторговле, расползанию ОМУ, региональным конфликтам, этническим чисткам, отмыванию грязных денег и другим преступным проявлениям, нарушающим международное право и стабильность.

В основе подобной коалиции должно лежать понимание необходимости срочных и координированных действий. Речь не идет о возрождении системы мандатов эпохи Лиги Наций, а о коллективных действиях, совместно с «базовыми» государствами в проблемных регионах.

Четвертое - развал блоковой дисциплины эпохи холодной войны сыграл положительную роль в глубокой трансформации региональных структур международного сотрудничества (складываются новые механизмы взаимодействия: Совет Россия – НАТО, институты партнерства Россия – ЕС, с Организацией Исламской конференции, АСЕАН, интеграционными объединениями Латинской Америки, странами Персидского залива. Вместе с тем сохраняется инерция блокового подхода, что проявляется в ОБСЕ, ПАСЕ и некоторых других организациях.

Пятое - строительство новой системы международных отношений требует дальнейшего укрепления международного права, в том числе создания норм, регулирующих действия мирового сообщества в случае  уже упоминавшихся гуманитарных катастроф, более четкого определения режима нераспространения ОМУ, достижения согласия в определении понятия терроризма и допустимых мер по борьбе с ним.

Все это позволяет сделать вывод, что определяющей тенденцией развития международных отношений, несмотря на все кризисы, провалы и отступления, является сближение стран и народов в едином глобальном пространстве.