Глава шестнадцатая. Арабский Восток: характеристика ситуации и политика России на субконтиненте

Значение Ближнего Востока для мировой стабильности обусловлено не только тем, что данный регион является одной из важнейших ресурсных «кладовых» развитых индустриальных держав. Именно оттуда исходит значительное количество современных угроз — экспорт исламского фундаментализма и терроризма, наркотрафик, распространение ОМУ. Некоторые государства Ближнего Востока находятся либо в стадии распада (например, Ирак или Афганистан), либо близки к серьезному гражданскому конфликту (Пакистан, Ливан). Даже там, где внутриполитическое положение относительно стабильно, вызревают этно-конфессиональные противоречия, в перспективе грозящие привести к мощному социальному взрыву (Сирия, и, с некоторыми оговорками, Иран).

Для России политическая ситуация на Ближнем Востоке имеет принципиальное значение в связи с тем, что она (наряду с увеличением спроса на энергоносители в США, Индии и КНР) является ключевым фактором, влияющим на динамику цен на нефть. Начало былого ажиотажа на нефтяном рынке пришлось на 2000 г., когда после визита Ариэля Шарона на Храмовую гору в Палестине началась вторая интифада, а значительный рывок цены на нефть сделали в 2003 г. после начала Соединенными Штатами военных действий в Ираке.

В начале 2000-х Россия несколько активизировала свою ближневосточную политику. В частности, Москва попыталась, во-первых, реанимировать свою роль в арабо-израильском урегулировании, а, во-вторых, отстоять национальные интересы в Ираке и Иране. Однако отдельные инициативы российского руководства не носили системного характера, что свидетельствует об отсутствии полноценной ближневосточной стратегии.

Недостаточное внимание к ближневосточной проблематике может обернуться в перспективе для России серьезными политическими и экономическими потерями. В частности, Москва может быть окончательно оттеснена от перспективных энергетических рынков, лишится возможности выгодного участия в разделе «иракского наследства» и утратит возможность противодействовать угрозам для ее южных рубежей, исходящим из региона.

Общая характеристика региональной обстановки

В настоящий момент ситуация на Ближнем Востоке остается крайне напряженной. Регион раздирают конфликты - арабо-израильское противостояние, войны в Ираке и Афганистане, курдский вопрос. На субконтиненте есть несколько потенциальных конфликтных зон, где в любой момент может вспыхнуть острый внутриполитический кризис. В первую очередь опасения вызывает Пакистан, где этно-конфессиональный баланс невероятно хрупок. До последнего времени статус-кво здесь удерживался исключительно за счет умения экс-президента Мушаррафа лавировать между основными силами и обеспечивать собственное политическое выживание. Теперь же, после прихода к власти менее гибкой администрации Зардари - Гилани, ситуация в Пакистане может серьезным образом осложниться. Достаточно острые внутриполитические противоречия наблюдаются в Иране (арабские волнения в Хузестане (2005) и волнения азербайджанцев (2006), нестабильность в иранской части Курдистана, Систане-Белуджистане), Саудовской Аравии, Ливане, Турции. В перспективе ситуация в каждой из стран может также серьезно ухудшиться и даже скатится к гражданской войне.

На обстановку влияют следующие факторы:

Общий социально-экономический кризис. Большинство стран региона испытывают серьезные социально-экономические трудности, некоторые уже фактически перестали существовать как единое целое (Ирак, Афганистан). Положительную динамику развития демонстрирует лишь Иран, но множество существующих там внутриполитических проблем могут при неграмотном руководстве или в случае внешнего воздействия привести к социальному взрыву. Кризис имеет глубокие социально-экономические, религиозные корни и едва ли преодолим. Неразвитость большинства ближневосточных государств обусловлена и тем, что элиты сидят на «нефтяной игле», извлекая сверхприбыли, а также отчасти их колониальным прошлым.

Кризисным явлениям способствует и серьезная раздробленность исламского мира, который разделен по конфессиональному (сунниты - шииты), национальному (персы - арабы) и политическому признакам (например, некоторые арабские страны заключили мирный договор с Израилем, другие же в принципе отказываются признавать еврейское государство).

Внешняя политика США. С приходом к власти неоконсервативной администрации Джорджа Буша-младшего ситуация на Ближнем Востоке резко обострилась. Вашингтон решил пойти на насильственную демократическую модернизацию местных режимов, чтобы обеспечить свои долгосрочные стратегические интересы (в первую очередь - контроль над энергетическим потенциалом региона и затруднение доступа Китая к ближневосточным ресурсам). Несколько позже Белый дом выдвинул план модернизации расширенного Ближнего Востока, суть которого заключалась в навязывании странам региона либеральных ценностей (план «Большой Ближний Восток», был озвучен на саммите «большой восьмерки» в 2008 году). К настоящему моменту все очевиднее тот факт, что американская линия себя дискредитировала, оказалась контрпродуктивной. В этой связи пришедшая к власти в США в 2008 году демократическая администрация президента Б.Обамы пытается изменить американские подходы к ближневосточной политике. Декларируется намерение отказаться от силового давления в пользу политических методов и широкого международного диалога по основным региональным проблемам.

Однако пока складывается впечатление, что продуманная ближневосточная стратегия у нового американского руководства отсутствует, что также чревато в перспективе возможным обострением обстановки на субконтиненте.

Исламский радикализм. Рост популярности исламистских идей - следствие системного социально-экономического и политического кризиса. Религиозность является для населения формой духовной оппозиции власти или стоящим за спиной этой власти «колонизаторам» (США, ЕС). В последнее время происходит процесс сращивания экстремистских организаций с центральной властью (Палестина, Ливан, Ирак), экстремисты таким образом легитимируются и становятся частью официального сопротивления «христианско-иудейской экспансии». Региональные оппоненты Вашингтона - Иран, Сирия - всячески используют активность исламских радикалов в своих интересах. Активно поддерживают радикальные исламские организации и некоторые влиятельные политические круги в Саудовской Аравии, которые, действуя через различные фонды и международные организации, являются, по некоторым данным, основными спонсорами исламистов.

«Веймарский синдром». В регионе набирает силу ощущение проигрыша государствами, которые более успешно приспосабливаются к конкуренции в новом глобальном мире, несправедливости политики внешнего мира, особенно Запада. На этих чувствах играют местные элиты, не желающие идти на системные реформы. Этот синдром постепенно приобретает агрессивный характер. При этом в самом исламском мире антииудейская и антихристианская пропаганда находится на подъеме и является чуть ли не повсеместной.

Противостояние Ирана и Саудовской Аравии. В настоящий момент, по мнению многих экспертов, политическое лицо региона определяется во многом противостоянием двух региональных «супердержав» Ирана и Саудовской Аравии. Конфликт Тегерана и Эр-Рияда многогранен и носит как политическую (борьба за доминирование в исламском мире в целом), так и религиозную подоплеку (опасения саудовского руководства относительно возможности расширения влияния «еретиков-шиитов»). Саудовская Аравия в своем противостоянии с Ираном пользуется всеобъемлющей поддержкой Соединенных Штатов, однако с течением времени ситуация может серьезно измениться, поскольку сам Эр-Рияд до недавнего времени числился среди основных целей американской политики «модернизации» региона Большого Ближнего Востока.

Влияние Китая.С развитием китайской экономики значительно возросли потребности Пекина в энергоносителях, которые он пытается удовлетворять за счет расширения своего присутствия в ТЭК ближневосточных и центральноазиатских государств. Особенное внимание КНР уделяет Ирану, Тегеран же видит в Китае противовес США. Американо-китайское противостояние в возрастающей степени будет влиять на Ближний Восток.

Высокий авторитет националистически настроенных военных, которые в ряде стран вполне могут составить конкуренцию исламистам в борьбе за власть. Военные удерживают прочные позиции в Турции, Иране, Сирии и Пакистане, регулярно делегируя своих представителей в высшие органы власти. Особенно острая борьба между исламистами и милитаристами идет в Турции, где умеренным исламистам удалось несколько потеснить генералов, но военные готовы взять реванш. В некоторых странах именно генералы могли бы стать своеобразными союзниками США в их борьбе за «демократизацию». Нежелание Вашингтона сделать в Ираке ставку на военных (роспуск саддамовской армии и полная «дебаасизация») привело к их «расползанию» по разным политическим лагерям. Позже американцы попытались исправить эту ошибку, но было уже слишком поздно.

Дестабилизирующие факторы преобладают на Ближнем Востоке над стабилизирующими. По всей видимости, в ближнесрочной перспективе эти процессы усилятся или, по крайней мере, не ослабнут. Регион останется ареной борьбы развитых стран за господство над запасами углеводородов, и региональных держав за доминирующее положение. Социально-экономическая деградация затронет большинства государств региона.

Политическое лицо региона во многом определяет арабо-израильский конфликт. При этом разрешить его в ближайшие годы вряд ли удастся, если великие державы не создадут мощный пул по навязыванию мира (но этот вариант маловероятен). Израиль стремительно теряет поддержку в Европе. Все большая часть населения Старого Света воспринимает его как агрессивное государство и основную угрозу для стабильности на Ближнем Востоке. Изменение отношения к Израилю связано, видимо, не столько с увеличением притока на Запад мигрантов из арабских и других стран мусульманского мира, сколько с антисемитскими настроениями, присущими значительной части «коренных» европейцев и европейской интеллигенции, и имеющими глубокие исторические корни. Эти настроения активизировались вследствие обострения ситуации в районе арабо-израильского конфликта и неуступчивой политики, проводимой здесь Израилем.

Отличительной особенностью ситуации на Ближнем Востоке является военно-политическая слабость региональных держав. Сильной и боеспособной армией располагает лишь Израиль. Определенную конкуренцию ему могут составить Иран и Турция. При этом не сформировано военно-политических союзов. Существует лишь ось Вашингтон - Тель-Авив - Анкара, противоречия внутри которой все более ощутимы (так, Турция активно сотрудничает с основным региональным противником США и Израиля - Ираном).

В регионе нет ярко выраженного лидера или государства, способного им стать. На первенство в арабском мире претендуют сразу три страны - Саудовская Аравия, Египет и Сирия, но ни одна из них не может добиться решающего влияния в Лиге арабских государств (ЛАГ). Государством, наиболее мощным в политическом и военном отношении, является шиитский Иран, но в силу конфессиональных и этнических особенностей у него нет лидерской перспективы.

Большинство политических элит (особенно, в арабских странах) с недоверием, а иногда и открытой враждебностью воспринимают успехи персидского Ирана и его региональных союзников. Показательна ситуация, сложившаяся в арабском мире летом 2006 г. во время войны в Ливане. Практически никто из ведущих арабских держав, за исключением Сирии, не поддержал ливанских шиитов, а Эр-Рияд вообще возложил вину за развязывание военных действий на «безответственные элементы» в Ливане. Соперничество «всех против всех» мешает эффективной работе большинства региональных международных организаций - ЛАГ, Совета сотрудничества государств Персидского залива, Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива.

Нефтяной фактор

Экономический потенциал Ближнего Востока зависим от нефти, и это сохранится, пока Запад заинтересован в поставках энергоносителей. На этом фоне нарастает отсталость большинства ближневосточных государств. Попытки создать собственную высокотехнологичную промышленность предпринимают лишь Израиль (при поддержке США), Иран и Турция. Все остальные государства, помимо ТЭК, развивают только туристический бизнес. Отсталой является и система образования, что предопределяет нарастающее отставание региона от развитых держав, стран Восточной и Южной Азии и даже Латинской Америки.

В этой связи целесообразно подробнее остановиться на описании углеводородного потенциала Большого Ближнего Востока. Как это уже говорилось выше, регион является главной энергетической кладовой мира, и ценность его в этом качестве еще больше увеличилась после того, как к нему стали относить Центральную Азию и Каспийский регион с их запасами нефти и газа.

По данным, приводимым в своем статистическом обзоре компанией BP, наибольшими нефтяными ресурсами в регионе располагает Саудовская Аравия — 264,3 млрд. баррелей, что составляет 21,9% мировых запасов (по прогнозам BP, этих запасов хватит на 73 года). Далее идет Иран — 137,5 млрд. баррелей, что составляет 11,4% мировых запасов (на 93 года), третье место отведено Ираку — 115 млрд. баррелей, что составляет 9,5% мировых запасов. За ними следуют Кувейт — 101,5 млрд. баррелей, 8,4% мировых запасов; ОАЭ — 97,8 млрд. баррелей, 8,1% мировых запасов; Венесуэла — 80,0 млрд. баррелей, 6,6% мировых запасов (на 72 года); Россия — 79,5 млрд. баррелей, 6,6% мировых запасов (на 22 года); США — 29,9 млрд. баррелей, 2,5% мировых запасов (на 11 лет).

В Саудовской Аравии более половины разведанных запасов нефти сосредоточены на двух месторождениях — Гавар (объем извлекаемых запасов нефти — 10,1 млрд. т) и Эс-Сафания (3,6 млрд. т).

В Кувейте почти 90% разведанных запасов приходится на месторождение Бурган — Эль-Ахмади — Магва (9,1 млрд. т). В Абу-Даби месторождения значительно меньше, среди них выделяются, например, Мурбан—Бу-Хаса (395 млн. т) и Умм-Шаиф  (293 млн. т).

В Ираке четверка сверхкрупных месторождений с общим производительным потенциалом свыше 100 млн. т нефти в год (Маджнун, Западная Курна, Хальфайя и Нахр-Умр) располагается всего в 100–150 км от иракских морских терминалов Мина-эль-Бакр и Хор-эль-Амайя, а также в непосредственной близости от перекрестка магистральных нефтепроводов: Трансиракского на север и далее через Турцию до Средиземноморья и на юго-запад через Саудовскую Аравию до побережья Красного моря.

До 80% месторождений иранской нефти расположены в провинции Хузестан в непосредственной близи от Персидского залива и на шельфовых месторождениях.

Целый ряд стран региона (Саудовская Аравия, Кувейт, ОАЭ, Иран, довоенный Ирак) на протяжении последних десятилетий постоянно входят в десятку лидеров мировой нефтедобычи, а Саудовская Аравия с начала 1990-х гг. ее возглавляет. При этом именно в данном регионе добывается уникальный сверхлегкий сорт нефти Arabian Super Light (Саудовская Аравия). Здесь осуществляется почти треть всей мировой нефтедобычи. При этом именно в странах Залива расположены ключевые резервные мощности мировой нефтяной промышленности — до 1 млн. баррелей в день. Большинство из них приходится на Саудовскую Аравию. В качестве запасного нефтяного «резервуара» выступает Каспийский регион.

Таким образом, Ближний Восток, прежде всего — нефтедобывающие страны Персидского залива, и прикаспийские месторождения будут сохранять свой статус главной мировой кладовой нефти и в обозримой перспективе. Здесь сосредоточено около 64% разведанных мировых запасов нефти. Именно это обстоятельство определяет расклад геополитических сил в регионе.

Помимо своей бесспорной роли главной нефтяной кладовой мира, Большой Ближний Восток, большая часть которого расположена в центре Евразийского материка и имеет удобные выходы к Мировому океану на юге и на севере, является важнейшим коммуникационным пространством. Через субконтинент пролегают основные действующие и потенциальные маршруты доставки энергоресурсов в промышленно развитые страны мира. Ежедневно порядка 90% всего экспорта региона, или около 40% всех нефтеэкспортных потоков мира, экспортируется через Ормузский пролив как на Запад — в Европу, США и Латинскую Америку, так и на Восток (основные потребители — Китай, Япония, Индия, Корея). С точки зрения организации поставок углеводородов на мировые рынки важно также, что основные месторождения региона сконцентрированы и удобно расположены относительно объектов транспортной инфраструктуры. Поэтому контроль за транспортировкой углеводородов для планов США по реформированию региона, связанных с энергетической сферой, даже более важен, чем непосредственный контроль над месторождениями нефти и газа, других полезных ископаемых.

От ситуации на Ближнем Востоке зависят бесперебойные и стабильные поставки нефти мировым потребителям, главным из которых являются Соединенные Штаты. Поэтому нефтяные интересы многое объясняют в настойчивом стремлении США модернизировать Большой Ближний Восток.

Основу энергетической политики США долгое время составляли отношения с Саудовской Аравией, которые обострились после сентября 2001 г. При этом в отличие от нефтяных кризисов второй половины ХХ в, когда «нефтяная карта» разыгрывалась США при полной поддержке Саудовской Аравии — страны, определяющей политику ОПЕК, сегодня Эр-Рияд проводит более независимую от США политику. В условиях, когда линия Саудовской Аравии и поддерживающих ее в нефтяных делах других региональных членов ОПЕК стала угрожающей для энергетической безопасности США, Белый дом во внешнеполитической стратегии сосредоточился на наращивании своего военного, экономического и политического присутствия в регионе.

Фактор России

После развала СССР ближневосточная политика России была довольно вялой и пассивной, Москва постепенно сдавала сильные позиции в регионе, доставшиеся ей в наследство от СССР и выстраивавшиеся не одно десятилетие, и по многим внешнеполитическим вопросам глобального значения зачастую следовала в фарватере Вашингтона.

На саммите «восьмерки» в 2004 г. Россия поддержала идею модернизации Большого Ближнего Востока. Однако именно с начала 2000-х гг., наша страна начала постепенную активизацию собственной ближневосточной политики.

Период с 2005 по 2007 гг. следует считать наиболее успешными для российской ближневосточной политики, импульс которой был придан состоявшимися весной 2005 года визитами Президента РФ В.Путина в ключевые страны Ближнего Востока — Египет, Израиль и Палестину, в начале 2006 года - Алжир, а в 2007 г. - в Саудовскую Аравию, Катар и Иорданию. Заметным событием явился также визит секретаря Совета Безопасности РФ И.Иванова в Иран (конец января 2007 г.). Высоко оценило его итоги и руководство Тегерана, свидетельством чему явился, в частности, быстрый ответный визит (он состоялся уже 8 февраля 2007 г.) Али Акбара Велаяти, специального представителя Верховного руководителя ИРИ Хаменеи, в Москву, где он был принят В.Путиным.

Ряд государств Ближнего Востока откликнулись на сигналы, посылаемые российским руководством. Об этом, в частности, свидетельствуют  итоги визитов в Москву президента Сирии Башара Асада (18–19 декабря 2006 года), председателя Палестинской национальной администрации Махмуда Аббаса (30 января 2005 г.), президента Египта Хосни Мубарака (1-3 ноября 2006 года), экс-премьер-министра Израиля Эхуда Ольмерта (17-19 декабря 2006 года), а также нового главы израильского кабинета Биньямина Нетаньяху, премьер-министра Ливана Фуада ас-Синьоры (14 декабря 2006 года), генерального секретаря Лиги арабских государств Амра Мусы (6–7 февраля 2007 г.) и других визитов. В частности, высокую оценку российской политике в регионе дал Амр Муса, отметив: «Российско-арабские отношения в настоящее время находятся в фазе процветания, мы высоко ценим российскую политику в регионе Ближнего Востока. Может, политика других государств в нашем регионе не столь удачна. Россия — одно из немногих государств, политику которого отличает понимание реалий нашего региона».

Во время боевых действий Израиля в Палестине и Ливане летом 2006, Россия, не оправдывая радикалов из ХАМАС и «Хезболлы», выступила за разрешение конфликта исключительно политическими и дипломатическими средствами. Как постоянный член Совета Безопасности ООН она приняла самое активное участие в разработке резолюции 1701 по Ливану и полностью поддержала ее. Немало было сделано и по оказанию гуманитарной помощи Ливану и восстановлению разрушенной войной инфраструктуры.

Достаточно последовательную позицию Россия занимает в отношении одного из главных региональных конфликтов — иракского. Российские власти однозначно высказывались против силового варианта «модернизации» багдадского режима, а также в пользу широкого участия международного сообщества в разрешении серьезных водруженных конфликтов. ворах «было бы полезно участие представителей международного сообщества».

Перспективной была и другая официальная российская идея, выдвинутая в ходе визита И.Иванова в Иран, — о создании системы коллективной безопасности в районе Персидского залива. Предварительно должна быть проведена представительная международная конференция с участием всех заинтересованных сторон, включая постоянных членов Совета Безопасности ООН, на которой были бы выработаны принципы региональной безопасности, которые в дальнейшем могли бы стать платформой для дальнейшего развития системы региональной безопасности.

Необходимо также отметить, что совместная позиция России и КНР является сегодня одним из факторов, которые удерживают США и Израиль от силового вмешательства в Иране и, возможно, в Сирии. Во многом именно линия Москвы и Пекина способствовала тому, что СБ ООН по сей день принимает в отношении Ирана достаточно мягкие резолюции, не затрагивающие энергетический сектор экономики Исламской Республики.

Позиция России по иранскому досье в принципе ясна — до тех пор, пока МАГАТЭ не получило убедительных доказательств военной направленности ядерной программы Тегерана, речи о введении полномасштабных санкций идти не может. В то же время Москва не отказывается от возможности ужесточения своей позиции по иранскому вопросу, в случае предоставления наблюдателями мировому сообществу фактов, подтверждающих намерение ИРИ заполучить атомную бомбу.

Также необходимо сказать, что Россия (вместе с США, ООН, ЕС) является активным членом «четверки», занимающейся ближневосточным урегулированием. Инициатива Москвы по поиску путей урегулирования после победы на выборах в Палестине движения ХАМАС, в т. ч. установление контактов с представителями руководства этой организации (3 марта 2006 г. состоялся первый визит в Москву главы политбюро движения ХАМАС Халеда Машааля, во время которого российские представители (встречи проходили в МИД России) пытались убедить движение принять решение «четверки» международных посредников и следовать ранее достигнутым договоренностям между Израилем и Палестиной), несла в себе полезный заряд, но, к сожалению, подход Кремля не нашел поддержки в Вашингтоне.

После того как между ХАМАС и ФАТХ в 2007 году при посредничестве короля Саудовской Аравии были достигнуты соглашения о сотрудничестве (в т. ч. о формировании правительства национального единства), Россия предприняла ряд дипломатических мер, имевших целью способствовать закреплению этого соглашения, а в конечном счете — стабилизировать внутреннюю обстановку в Палестине.

Столкновения между ФАТХ и ХАМАС летом 2007 г. привели к фактическому расколу Палестины. Западные страны и Россия выразили поддержку председателю ПНА Махмуду Аббасу как единственному законному главе Палестины. Но при этом Запад во главе с США взял курс на полную изоляцию Сектора Газа, который оказался под контролем ХАМАС. Российское же руководство продолжало считать, что достижение стабильности в Палестине возможно только при согласии всех политических сил, включая движение ХАМАС, с которым надо вести переговоры, как бы трудны они не были. После кровавых событий в Палестине летом 2007 г. Москва, поддержав Аббаса, объявила также о снижении уровня контактов с представителями ХАМАС. Тем не менее, Россия остается единственной страной, которая готова и может общаться с обеими сторонами конфликта и внести вклад в примирение палестинцев.

Добавим также к этому идею проведения в Москве конференции по ближневосточному урегулированию, работа над организацией которой в настоящее время активно ведется. Причем идея эта была положительно воспринята как в Вашингтоне, так и в Тель-Авиве.

Все вышеперечисленные факты свидетельствуют о том, что у России впервые за много лет появилась позиция по ключевым вопросам ближневосточной политической проблематики. Однако говорить о том, что у Москвы есть сегодня четкая ближневосточная доктрина, пока еще рановато. России сегодня требуется более четко определить свою роль и место в процессах модернизации Ближнего Востока и его отдельных стран, в т. ч. в рамках усиленно продвигаемой США концепции, в которой наряду с сугубо меркантильными целями, заложено и немало полезного как для стран региона, так и для интересов национальной безопасности России, соседство которой с Большим Ближним Востоком требует самого активного участия в делах региона.

Серьезной угрозой для России, исходящей с Ближнего Востока, является распространение радикального ислама в регионах РФ с преимущественно мусульманским населением. Расширение поддержки исламистам может спровоцировать очередной виток напряженности на Северном Кавказе. При наиболее неблагоприятном развитии событий Россия может оказаться мишенью и для ядерного терроризма.

По-прежнему острой проблемой останется наркотрафик. Попадание Афганистана под контроль исламистов может несколько снизить данную угрозу, но не снимет ее полностью. Отдельно следует сказать, что после прихода в 1996 г. к власти в Афганистане, талибы серьезно активизировали борьбу с производством наркотиков (в 2001 г. в Афганистане было произведено всего 185 т «зелья»). «Ренессанс» наркоторговли произошел после изгнания талибов из Кабула - к 2003 г. Афганистан производит ежегодно до 7 тыс. т наркотиков.

На фоне усилий России по превращению в глобального энергетического игрока усилится конкуренция между ней и нефтедобывающими монархиями Персидского залива, являющимися членами ОПЕК. Принимая во внимание заинтересованность Европы в том, чтобы нарушить монополию России на поставки в Старый Свет нефти и газа, могут активизироваться контакты между Европейским союзом и ближневосточными государствами. ЕС при участии нефтедобывающих монархий начнет разрабатывать проекты маршрутов поставок углеводородов в Европу в обход России. В случае ослабления международного давления на Иран и переориентации его внешнеполитической линии Тегеран также, вполне вероятно, присоединится к некоторым из этих проектов (например, в газовой сфере).

Очевидно, что по мере расширения китайского влияния в ближневосточном регионе интерес к России здесь будет заметно снижаться. А если США ослабят давление на Иран и скорректируют свою региональную стратегию, на Ближнем Востоке серьезно активизируются американские и европейские энергетические концерны, которые начнут перехватывать у российских компаний контракты на разработку иранских нефтегазовых месторождений.

Вместе с тем по мере расширения влияния радикального ислама Россия будет представлять для правительств большинства государств Ближнего Востока интерес в качестве партнера в борьбе с террором. Не исключено, что в ближнесрочной перспективе теснее станут контакты в области борьбы с терроризмом между Россией и Израилем, который является одной из основных целей исламистов.

Интерес к России как к поставщику вооружений будет оставаться достаточно высоким. Однако Москве вряд ли удастся выйти на лидирующие позиции по поставкам вооружений и составить здесь серьезную конкуренцию Соединенным Штатам. Участие России в торговле оружием со странами Ближнего Востока во многом будет зависеть от позиций Вашингтона и Тель-Авива, которые вполне могут наложить санкции на российские предприятия, продукция которых якобы попадает в руки исламских радикалов.

Интерес к России как к партнеру в области «экономики знаний» будет планомерно снижаться. Многое здесь будет зависеть от внутренней политики самой России и ее способности возродить науку. Вполне вероятно, что некоторые ближневосточные государства проявят интерес к сотрудничеству с российскими нефтегазовыми компаниями.

Подытоживая все вышесказанное, необходимо отметить, что последовательная и внятная ближневосточная стратегия России все же необходима. И чем быстрее она будет сформулирована, тем более благоприятные последствия для нашей страны это будет иметь как в геополитическом, так и в экономическом планах.

По всей видимости, ближневосточная стратегия РФ должна базироваться на принципе экономического проникновения в регион и закрепления там позиций российского бизнес-сообщества. Кроме того, России стоит приложить усилия для создания такого политического курса, который, служа национальным интересам, не шел бы вразрез с устремлениями США.

Основные интересы России на Ближнем Востоке располагаются, во-первых, в области безопасности, во-вторых, в энергетическом секторе и, в-третьих, в области торговли вооружениями.

В области безопасности - это стремление распространить свое влияние на те районы Ближнего Востока, откуда для нашей страны исходит угроза экспорта радикального ислама — суннитские районы Ирака, Афганистан и государства Персидского залива.

В энергетической области — возобновление действий контрактов, заключенных российскими концернами с режимом Саддама Хусейна, а также сохранения контактов с Ираном в сегменте развития мирного атома.

В области торговли вооружениями - наращивание объемов поставок на Ближний Восток, поскольку большинство армий ближневосточных государств по сей день оснащены советской военной техникой и вооружениями, в связи с чем нуждаются в их модернизации, а также в приобретении запасных частей и новых образцов.

Приоритетными направлениями в российской политике на Ближнем Востоке должны быть — ближневосточное урегулирование, где она имеет шансы расширить свое участие, Ирак (контракт на разработку нефтяного месторождения Западная Курна-2, район высокой активности исламских фундаменталистов), Иран (бушерский проект), государства Персидского залива (Саудовская Аравия, ОАЭ, Катар, занимающие ключевые позиции в мировом ТЭКе), Сирия (проявляет интерес к закупкам российских вооружений, нуждается в международной поддержке перед лицом давления со стороны США), Афганистан (как один из главных очагов распространения наркотиков и исламизма).

Вспомогательными — Египет и страны Магриба (регионы для поставок партий российского вооружения, Ливия также перспективна в энергетическом плане), Ливан (как составная часть процесса арабо-израильского урегулирования), Турция (с точки зрения энергетического сотрудничества).

Следует отметить, что многие из ближневосточных государств имеют перед Россией крупные долги, которые можно было реструктурировать в выгодные контракты, как это уже было сделано, например, в Алжире.

О конкретных направлениях ближневосточной политики России необходимо сказать следующее.

Ирак. Вполне возможно, что разделение Ирака на две части -  курдскую, которая уже сегодня фактически независима, и арабскую (а возможно — и на три — курдскую, суннитскую и шиитскую) и вероятное достижение через несколько лет некоторой (по крайней мере, на первых порах) стабильности будет способствовать продвижению российских экономических интересов в этой стране. Ключевым обстоятельством здесь может стать самоустранение американцев от прямого управления политическими процессами в Ираке.

Афганистан. Россия, вероятнее всего, будет продолжать оказывать открытую поддержку НАТО и антиталибским силам в Афганистане, которые станут буфером на пути распространения террористической угрозы. При этом в Центральной Азии естественными союзниками России станут бывшие советские республики (особенно Казахстан) и Китай, которые будут препятствовать продвижению в регионе исламистской идеологии. Данное обстоятельство увеличит взаимодействие этих государств в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), придав ей дополнительный геополитический вес.

Иран. В иранском вопросе России будет действовать наиболее осторожно, поскольку именно здесь ее интересы пересекаются с устремлениями Соединенных Штатов. Вероятнее всего, конфликт между Ираном и США будет находиться в тлеющем состоянии, поскольку Белый дом не смирится с укреплением иранских позиций в глобальном масштабе. Будущее Ирана будет зависеть от успеха реформ - умелое руководство страной может вывести ее на лидирующие позиции на субконтиненте (особенно в Центральной Азии и Каспийском регионе).

В этой связи наиболее продуктивной линией в отношении Ирана является та, которую Россия проводит в настоящий момент (защита своих интересов путем расширения дискуссии по иранскому вопросу в Совете Безопасности ООН, упирая при этом на необходимость предоставления  МАГАТЭ реальных доказательств нарушения Тегераном режима нераспространения).

Также российское руководство рано или поздно должно осознать целесообразность всяческого поощрения действий отечественного бизнес-сообщества на иранском направлении и попытаться активизировать в ближайшие годы проникновение наших компаний на иранские рынки.

В сложившихся условиях России крайне важно разработать долгосрочную внешнеполитическую стратегию, которая позволила бы ей в ближайшие десять лет минимизировать вызовы, исходящие для нее с Ближнего Востока. Эта стратегия должна включать в себя развитие сотрудничества с Китаем по ближневосточной проблематике и реанимацию старых связей, наработанных еще со времен СССР. России целесообразно поддерживать ближневосточные инициативы США, которые не идут вразрез с ее национальными интересами. Но главное - необходимо резко активизировать усилия по проникновению на энергетические рынки региона. Без этого ее роль как великой энергетической державы уже в рассматриваемый период обречена на деградацию.

В заключении следует сказать, что на Ближнем Востоке Россия должна стремиться остаться вне зависимости от изменения там политической конъюнктуры — в союзе с США или без них, создавая концессии, заключая СРП и т.д. России необходимо активизировать свою ближневосточную политику также еще и потому, что она, вложив в регион достаточно много интеллектуальных и финансовых ресурсов (особенно в советский период своей истории), так до сих пор и не получила соответствующей отдачи. При этом, очевидно, что упор руководством РФ должен быть сделан на сотрудничество с ближневосточными государствами в энергетической сфере.

В связи со всем вышесказанным следует еще раз подчеркнуть, что «ударным отрядом» российского проникновения на Ближний Восток должны стать крупные отечественные энергетические концерны, которые крайне заинтересованы в том, чтобы отстоять свои интересы в Ираке и получить новые подряды в Иране.

Без завоевания позиций на Ближнем Востоке, России невозможно будет претендовать не только на роль «энергетической серхдержавы» (эфемерной), но и на роль сверхдержавы — вполне реальной.